"Дидье Поллефе. Иудейско-христианские отношения после Освенцима с католической точки зрения " - читать интересную книгу автора

утверждениями: а) в настоящий момент от иудеев не требуется признать Иисуса
мессией (исторически состоявшимся либо эсхатологически грядущим); б) он
действует в них, хотя и будучи непризнанным; в) по скончании века все
примирятся во Христе. Также и Эккардт отмечает, что христиане не смогли
ничего иного, как только сдвинуть свою классическую концепцию замещения
иудаизма событием Христа на один шаг ближе к концу времен. Как однажды
заметил великий иудейский философ Франц Розенцвейг: "Был ли Иисус Мессией,
иудеи выяснят, когда придет Мессия". Кюнг разъясняет это высказывание
следующим образом: "Когда придет Мессия, то, как убеждены христиане, он
окажется никем иным, как Иисусом из Назарета, распятым и воскресшим". Мы
можем лишь подтвердить эти критические замечания: в рамках подобной
теологической позиции антииудаизм смягчен, но окончательно не преодолен.
Окончательное исполнение миссии Христа откладывается на конец времен, но
иудеям, чтобы достичь Царства, все еще нужен Христос.
Тем не менее, мы не считаем, что эсхатологическая концепция Мольтмана
является шагом назад. По крайней мере, в ней нейтрализуется потенциальный
конфликт между иудеями и христианами и открывается путь к взаимоуважению и
совместному труду ради Царства Божьего на земле в настоящее время, здесь и
сейчас. Но значит ли это, что иудею, чтобы спастись, все еще необходим
Христос? Эли Визель утверждает, что "иудеи хотят сделать этот мир не более
иудейским, а более человечным. Христиане же нередко полагают, что более
человечным этот мир может стать, лишь став более христианским". Здесь очень
полезной представляется идея Шуберта Огдена о различении между
конституирующим и репрезентирующим восприятием спасительной сущности Иисуса.
При конституирующем восприятии спасительного характера жизни Иисуса, он не
просто как таковой несет спасение - конституируют, обусловливают спасение
его жизнь и служение. Если традиционная христология провозглашала, что жизнь
Иисуса обладает неким действенным качеством, благодаря которому люди
обретают возможность воскресения, прощения и жизни, то в рамках
конституирующей христологии спасение единственным возможным образом несут
жизнь и служение Иисуса. В рамках же репрезентирующего восприятия
спасительной жизни Иисуса сохраняется потенциальная возможность спасения
ранее (а также и позже) Пришествия Иисуса, изначально дарованная при
сотворении мира. Разумеется, это не означает, что жизнь Иисуса с точки
зрения вероисповедания не является конфессионально конституирующей для
христиан; но она не является онтологически конституирующей.
Если конституирующая христология, неизбежно приводит к концепции
замещения, то репрезентирующая христология открывает возможность
исповедовать Иисуса как Христа, не отвергая при этом спасительного
содержания, которое несет для иудеев Первый завет. Лишь в репрезентирующей
христологии спасительное значение Иисуса может быть описано как образ
верности Бога Завету, воплощенному в творении и подтвержденному на Синае. В
этом же смысле и синайский Завет - это образ Завета, заключенного Богом с
человечеством с начала мироздания. Все это не исключает возможности
рассматривать Синай как конфессионально конституирующий жизнь Израиля -
точно так же, как пасхальная христофания конфессионально конституирует
христианскую жизнь. Воскресение и опыт Христа есть та же парадигма для
христиан, как и Исход есть парадигма надежды для иудейского народа. В рамках
репрезентирующего восприятия исповедание Иисуса как мессии не приводит к
теологии презрения и замещения. Иисус, увиденный в перспективе Синая, также