"Сергей Полищук. Старые дороги " - читать интересную книгу автора

чтобы человек бесплатно писал такие статьи, бесплатно ездил за полторы сотни
километров в Минск их пробивать и прочее. "Но хоть за дорогу, за дорогу хотя
бы что-то вроде командировочных расходов он должен был от Вас получить?
Ничего не получил и за дорогу?". И, конечно же, предупреждал, что если об
этих его с ним беседах они передадут мне... а они клялись, что и слова не
скажут, и тут же бежали ко мне, чтобы передать происшедший разговор во всех
подробностях...
Не знаю, но от всего этого становилось все более и более противно...
Но более всего меня возмущала ложь, которую он стал обо мне
распространять, изображая меня этаким явным негодяем и интриганом. Он ведь
для чего, оказывается, послал ко мне мать девочки и старуху? Чтобы я мог
заработать - ни для чего другого! Он знает, какие у меня прямо-таки
нищенские заработки, а тут возможность написать сразу несколько платных
заявлений, жалоб, да еще и выступить потом в суде. И все это - деньги. Бери!
Так нет же, я, этакий негодяй, проявляю к нему черную неблагодарность,
отказываюсь и от собственной пользы, и все это якобы из-за глухонемой
сельской дурочки? Не может быть!
Рассказывали мне иногда о кознях Михаила Павловича, и мои друзья,
собиравшиеся у меня по-прежнему по вечерам. Эти козни ими, как и мной,
воспринимались, впрочем; не слишком серьезно: ну, обиделся человек, ясное
дело, подурит и бросит. Шутили, спрашивая, какое новое художественное
произведение я собираюсь писать о прокуратуре: может быть, поэтому, а, может
даже, кантату или ораторию? Павлик Гарагуля, заместитель Михаила Павловича и
большой специалист по делам любовным, интересовался, не влюбился ли я еще и
не нуждаюсь ли в ключике от какого-нибудь временного, необходимого в таких
случаях пристанища? Такой ключик у него есть - от кабинета Михаила
Павловича, или, вернее, он знает, где лежит этот ключик, где его всегда,
уходя, оставляет по вечерам уборщица. Вот, буде я влюблюсь, да воспользуюсь
этим ключиком, а Михаил Павлович еще и узнает об этом, то мне в пору уже и
не поэмы писать, а сразу же приступать к мемуарам...
Но потом выяснилось, что Михаил Павлович все же времени зря не терял и
кое-что ему удалось-таки добыть. Некий Шатиленя подал на меня жалобу, что я
оставил его без защиты - обвинение достаточно серьезное, - а деньги, гонорар
за защиту, что уже и вовсе недопустимо, принял от него будто бы без
оформления. Было, правда, непонятно, за что же он мне уплатил эти деньги -
за улыбку? По-видимому, жалоба была инспирирована самим Михаилом Павловичем,
но недостаточно им продумана.
Этот Шатиленя, местный заготовитель, был самый большой в районе богатей
и самый большой в нем жулик. Я защищал его в народном суде, где он получил
три года, а потом, написав по его просьбе кассационную жалобу в Минск, в
областной суд, должен был защищать и там. Но договора на защиту в суде
кассационной инстанции Шатиленя не заключил: у него не было при себе денег,
их он принес уже в самый день суда, минут за двадцать до отхода в Минск
рейсового автобуса, и я не успел выписать ему квитанцию, решив это сделать
уже по возвращении из Минска, оформил только регистрационную карточку, да
оторвал бланк ордера, А поскольку к началу процесса мы с ним еще и опоздали,
дело было рассмотрено без адвоката.
Шатиленя был в восторге. Моя кассационная жалоба была полностью
удовлетворена, суд заменил ему три года тюремного заключения на принудработы
и к тому же ему еще и ничего не пришлось платить адвокату: деньги,