"Сергей Полищук. Старые дороги " - читать интересную книгу автора

славы...
Но об этом их приходе и о событиях, которые за ним последовали, -
все-таки чуть подробнее.
Итак, они и на этот раз врываются ко мне в консультацию совершенно для
меня неожиданно (не ждал я их, во всяком случае, в этот именно день),
врываются с криками и слезами, хоть теперь это уже слезы радости, и с
упомянутой бутылкой, тычут мне эту бутылку ("Ну, хоч одну только
ложачку!")., и, конечно, все это происходит в присутствии других клиенток и
моей хозяйки - она на этом торжестве вообще первое лицо ("Сергей
Владимирович, выпейте! Выпейте рюмочку, вы же обидите этих людей! Выпейте и
я сама тоже выпью..."), все, словом, опять очень напоминает хаос их первого
появления. И посреди всеобщего этого хаоса я опять-таки не совсем знаю, как
мне поступить, стою, наверное, с довольно глупым выражением лица. И в
довершение ко всему на пороге появляется человек, которого я уж никак не мог
в этот день ждать, а в его присутствии принимать в подарок бутылку самогона
никак не хотел бы. Появляется Анелька.
Она приехала к родителям, узнала от них о событиях в нашем районе (не
из газеты, конечно: как и большинство женщин, Анелька газет не читает) и тут
же прибежала ко мне. И вот я, можно сказать, триумфатор и герой дня, герой
не только нашего убогого района, но и всей республики, стою в окружении
целой толпы почитателей, подобно какому-нибудь подвижнику или праведнику на
ее католических иконах, греюсь в лучах славы... и в руках у меня -
бутылка...

* * *

О молодой. польке-"варьятке" с искрящимися глазами я не забывал все это
время, но события, связанные с украденной девочкой, и все то, что началось
сразу же вслед за этим, я имею ввиду почти сразу же начавшиеся трения с
Михаилом Павловичем, как бы куда-то отодвинули воспоминания о ней.
Каждый день приходили мои бывшие клиенты, мужчины и женщины, которым я
когда-либо писал жалобы и заявления или защищал в суде их сыновей, и
сообщали, что Михаил Павлович проявляет усиленный интерес к моим денежным
расчетам с ними. Об этом же мне рассказывали и мои коллеги.
Это было противно. Мне было неловко за него - что он прибегает к таким
вот недостойным способам борьбы, хотя всерьез я этого еще не воспринимал.
Спустя неделю или две после опубликования моей статьи в район приехал
заместитель областного прокурора. Он сказал мне, что прокуратура считает мой
поступок правильным и что Михаил Павлович им лично якобы строго предупрежден
относительно корректности его дальнейшего по отношению ко мне поведения.
Но заместитель областного прокурора уехал, а Михаил Павлович остался, и
все началось сызнова. Мне даже показалось, что теперь он стал действовать с
еще большей старательностью и упорством: думаю, что любви ко мне ему не
прибавил и полученный им строгий партийный выговор. Чуть ли не каждый день
он стал вызывать к себе мою глухонемую клиентку, мать девочки, и старуху
Гринченко и часами у них выяснял, как они рассчитались с адвокатом или как
обещали рассчитаться. Он не допускал, не мог допустить, что не было никакого
расчета, не было об этом и разговора. "Не может быть!" - упрямо повторял он
и уже прямо им угрожал, что в случае, если они будут запираться...
Они клялись, плакали - он настаивал: "Не может быть!... Не может быть,