"Сергей Полищук. Старые дороги " - читать интересную книгу автора

полученные от него утром, я ему тут же, в помещении суда, возвратил, а он,
ничтоже сумняшеся, у меня их взял.
И вот теперь, по прошествии почти полугода, Шатиленя приносит на меня
жалобу прокурору. Нет, он не лжет, не отрицает, что деньги я ему возвратил -
этого он якобы просто уже не помнит. Помнит только, что я принял их без
квитанции (иначе говоря, мог их получить, минуя кассу) и что дело
рассматривалось без адвоката: он был этим последним настолько расстроен, что
у него даже "поднялся сахар...".
Коллеги острили: тебе бы в самый раз воспользоваться теперь ключиком
Михаила Павловича (этим ключиком, как Я понимал, кое-кто из них уже
пользовался) и можешь уже не за мемуары приниматься, а за роман. Большой,
толстый роман и прологом и эпилогом...

* * *

И вот в это действительно непростое для меня время из своего Мяделя
приезжает Анелька. Говорит, что со смертью тетки вопрос о ее доме отпадает,
причем ее, Анельку, это последнее вроде бы даже радует: ее со мной теперь не
связывают никакие деловые отношения и никакой интерес между нами не стоит -
так я это понимаю. Попутно сообщает, что окончательно порвала со своим
бывшим женихом, который просто красивый осел (а это я должен понимать, как
то, что, меня она, по крайней мере, ослом не считает). Все это она
выпаливает вроде бы легко и весело, но ощущение какой-то глухой тревоги,
которую все время испытывает девушка, меня не покидает.
- Анеля, как ваши дела? - А какие могут быть особенные дела у сельского
фельдшера? - отмахивается она. - Это у вас дела... в суде и без суда,
наверное... Вот три месяца прошло, ни разу даже не написали...
Мы снова сидим с ней на скамье в парке и она рассказывает о своей
нелегкой жизни участкового фельдшера (заведующей фельдшерским пунктом, так,
кажется, это называется) в самом глухом селе района. В этом селе она -
единственный медицинский работник. Ее обворовывает квартирная хозяйка и
пытался изнасиловать участковый милиционер, но вернуться домой к родителям,
как она уже говорила, она тоже не может. Не может из-за обстановки в доме,
да и работу у нас в райцентре попробуй найти? Вот и живет она у этой своей
проклятой хозяйки, ревностной, между прочим, как и она католички, через лес
за двадцать километров в холод и пургу ходит принимать роды или с упомянутым
уже участковым едет на место происшествия, если какой-нибудь сельский олух,
напившись до беспамятства, вздумает разворотить череп другому сельскому
олуху, вырвав для этого кол из забора.
В таких случаях милиционер составляет протокол, а она перевязывает
олуху голову, накладывает гипсовые повязки и такое прочее, но кол из забора,
вещественное доказательство по делу, в обратный путь берет с собой все-таки
она: на тот случай, если коллеге-милиционеру в лесу вздумается повторить
свои любовные домогательства.
Анелька смеется:
- Самое любопытное, что он, кажется, действительно что-то ко мне
испытывает: вот уже месяц не пьет, чтобы продемонстрировать мне силу своих
чувств. Представляете? Для него это очень затруднительно!...
- Анелька, - говорю, - вам надо поскорее выйти замуж.
- За кого? - спрашивает она, резко повернув ко мне голову.