"Сергей Полищук. Старые дороги " - читать интересную книгу автора

А я стою посреди этого всеобщего хаоса и сначала не могу понять, чего
они, эти женщины, от меня хотят: я - не прокурор, ни начальник милиции, у
меня нет ни власти, ни даже телефона, чтобы кому-нибудь из них сообщить о
случившемся. Но в то же время я понимаю, что обязан помочь этим людям и
помочь незамедлительно.
Вместо с Пухтевич и Гринченко (это фамилия пожилой) бегу в прокуратуру
к Михаилу Павловичу.

* * *

Как и юридическая консультация, прокуратура - это тоже очень небольшая
бревенчатая изба и расположены они совсем близко друг от друга, так что
упоминавшиеся уже куры моей хозяйки не раз наведывались и туда, для этого им
нужно было преодолеть расстояние лишь в каких-нибудь двести - двести
пятьдесят метров, пройдя чужими дворами и не выходя даже на улицу.
Вот этими кратчайшими "куримыми" тропами мы все трое и прибегаем в
прокуратуру. Входим. В приемной толстая секретарша Катя (кроме секретаря
судебных заседание Зиночки, все секретарши у нас в районе почему-то толстые
и некрасивые) говорит, что Михаил Павлович у себя, и я прохожу к нему в
кабинет. Вхожу(один, женщины пока остаются в приемной.
Конец рабочего дня. Михаил Павлович сидит, но не за своим письменным
столом, а за маленьким столиком сбоку от него, с ним секретарь райкома
партии (кажется, второй, по идеологии) и они играют в шахматы. Мое появление
у себя в кабинете он встречает с явным недоумением, не предлагает мне сесть
и не оставляет шахмат, лишь несколько от них отстраняется, вскидывает на
меня крайне удивленный взгляд. Почему?
У меня, наверное, очень взъерошенный вид, вот почему он так и удивлен,
соображаю я и спешу ему рассказать о причине такого своего неожиданного
прихода, но чем дольше он меня слушает, тем большее удивление выражает его
лицо, И причина этого, по-моему, совсем не в моем рассказе. В чем же тогда?
Я должен сразу сделать одно небольшое пояснение. Не любят (и имеют, к
сожалению, для этого достаточно оснований) многие мои колеги из прокуратуры
и из милиции дела семейного характера. В прокуратуру (в милицию) прибегает
рыдающая жена и умоляет, чтобы ее мужа поскорее привлекли к ответственности
да понадежнее упрятали за решетку: он - и дебошир, и пьяница, он избивает
детей и тому подобное. А еще неделю или две спустя она снова прибегает, но
уже чтобы его поскорее выпустили. Потому что никакой он, оказывается, не
дебошир, ничего она такого не говорила - это ее заставили говорить. И
"бумагу" (жалобу) тоже заставили подписать. Против супруга и отца детей,
против единственного их кормильца. Кто заставил? Прокурор, начальник
милиции. А как же? Он писал, она только подписывала: она ж неграмотная... И
последствия для прокурора или начальника милиции бывают самыми неприятными.
И вот Михаил Павлович явно озадачен моим появлением да еще с двумя
женщинами, о которых я успел ему рассказать, до сих пор не сообразив
предложить мне стула, хотя сам сидит. Сидит настороженный и смотрит на меня
так, словно бы ожидает от меня какого-то подвоха. Не могу же я знать - они
мне об этом не сказали и не сказала толстая Катя, - что Пухтевич и Гринченко
успели уже у него побывать и что это он сам, желая, должно быть, от них
избавиться, направил их ко мне. Чтобы написать им исковые заявления в
Березовский, по месту жительства ответчика.