"Т.Поликарпова. Две березы на холме " - читать интересную книгу автора

березы и вязы. Трава под ними росла густая, муравчатая, а вдоль кирпичной
ограды, примыкавшей справа и слева к церкви, будто церковь раскинула красные
руки, обнимая зеленый двор вместе с нашими школами, - вдоль ограды кустилась
крапива.
Я теперь видела все это в раскрытое окно. А утром, когда мы, кучка
совхозных: шестиклассники Шура Омелина, Вера Зозуля и Энгельс Ахтямов, Лена
Ахтямова - его сестра-семиклассница, я и Степка Садов - новенькие,
пятиклассники, - когда все мы шли через этот же двор, я вроде ничего здесь
не видела. Как в сказке: закрыла глаза - еще дома, а открыла - в новом
царстве-государстве...
Сразу, как распахнули окна, класс наш похорошел и подобрел. Я
почувствовала, что, кажется, смогу здесь учиться. Вот если б на перемене
через окно сразу выпрыгнуть во двор, чтобы не проходить по классу и
коридору, где буйствуют мальчишки, то и нагуляться можно. А не сидеть
прикованной к парте. И учительница, словно одобряя меня за эти мысли,
проговорила:
- Ну, вот и хорошо стало у нас. Начнем урок. Я буду вас учить биологии.
Пока, в пятом классе, - ботанике. А зовут меня Мария Степановна...
- Ой-ай! - вдруг взвизгнула девочка, сидящая у самого окна, сзади меня,
и, загрохотав крышкой парты, шарахнулась, сбивая с места свою соседку.
А в окне заплясал, размахивая пучком крапивы, тот мальчишка,
"глядельщик"!
- Я положила руку на подоконник, - возмущенным голосом рассказывала
девочка, - и так сижу! А меня ка-ак ожгет по руке! Ну, вот огнем! Огнем! Аж
сердце занялось!
Мария Степановна не спеша шла по классу к выходу, бросив на ходу:
- Окна можно закрыть.
Даже мальчишки были в недоумении.
- Че это он, сдурел? - спрашивал один.
- Белены объелся, ха-ха-ха! - басил сиплым голосом самый большой,
похожий на Бармалея: лицо красное, черные волосы клочками надо лбом, губы
толстые, почти как у негра, а когда смеется, вся верхняя десна наружу - так
вздергивается губа.
- Ты, Карпэй, видать, с ним вместе белену-то жевал - так меня башкой об
пол саданул! - пищал маленький парнишка с вострым носиком и здоровым лбом.
- Да не белены! Он, видать, волочьих ягод надрался, от волочьих,
знаешь, буйство берет! Хуже белены! Я знаю! - солидно объяснял тоже черный,
как Карпэй, но аккуратный лицом и одежей мальчишка.
- Сид-ди ты! Волочьи - от них один понос, а буйство, оно, паря, от
дури! - с презрением протянул еще там кто-то из них - наверно, самый умный,
а кто, уж и не успела посмотреть: в класс вернулась Мария Степановна. Одна.
- Ничего, - объяснила она нам. - Это с ним пройдет. Он сейчас у
директора, у Мелентия Фомича, посидит, подумает, успокоится. Разбаловался за
лето. Хочет себя показать. Ну, хватит о нем. Начнем урок...
Я слушала успокаивающий, разумный голос учительницы: слова, которые она
говорила, и то, как она говорила, все напоминало мне дом. Я слушала ее и
забывала, что вокруг чужая планета. И с отрадой и утешением представляла
себе, как сидят друг против друга Мелентий Фомич и тот мальчишка и глядят
друг на друга. И мальчишке трудно, потому что ему приходится смотреть то в
один глаз Мелентия, то в другой - в недреманное око, которое смотрит и в