"Петр Николаевич Полевой. Избранник Божий ("Романовы: Династия в романах") " - читать интересную книгу автора

- Танюша! Миша! - крикнул потом князь, поднимаясь с бугра. -
Пойдемте-ка домой!.. Чай, тетка-то уж обедать собирает.
- Бежим, бежим, дяденька! - зазвенели снизу серебристые голоски
детей, и князь не успел еще пройти и двадцати шагов, как его нагнала
девочка, лет восьми, русоволосая, быстроглазая и худенькая, и с нею
румяный и курчавый мальчик, лет пяти, которого она тащила за руку.
- Пойдем, пойдем скорее, Миша! - торопила его девочка. - Покажи-ка
дяде, что мы с тобой набрали!
- Дядя, дядя, посмотри-ка! - радостно крикнул мальчик, теребя князя
за полу его однорядки и показывая ему камешки и раковинки, которых он
успел набрать полную шапку.
- Смотри какие, дядя! - пояснила девочка. - Все разноцветные: и
черные, и серые, и красные... А в раковинках все улитки сидят.
- Улита, улита! Высунь рога, дам пирога! - пресерьезно проговорил
мальчик, присматриваясь к одной из раковин.
Князь улыбнулся.
- Не сули ей, Миша, чего у тебя самого нет. Мы с тобой и сами больше
года пирогов в глаза не видим, - сказал князь, трепля мальчика по щечке.
Между тем они подошли к избам, огороженным частоколом, вошли
калиточкой во двор и уже подходили к крылечку, когда дверь в избу
распахнулась и из нее вышла на крылечко миловидная девушка, лет
восемнадцати, в старой полинялой ферязи* брусничного цвета и в поношенной
телогрейке, накинутой на плечи.
_______________
* Старинная распашная одежда с узкими рукавами и завязками спереди.

- Вот и тетя Настя идет за нами! - весело закричали дети и побежали
навстречу своей любимой тетке, родной сестре их отца Федора Никитича
Романова и его братьев, разосланных в дальние ссылки.
- А и точно за вами послала княгинюшка! - проговорила мягко Настасья
Никитична, лаская деток. - Боялась, что похлебка у ней простынет, грибная,
славная такая уварилась! Да и блинцы ржаные перестоят.
- Идем, идем! - сказал князь, ускоряя шаг.
В избе, переделенной деревянной перегородкой, было и тесно, и бедно,
хотя чистота царила повсюду поразительная. Притом и тепленько было, и
воздух был наполнен запахом печеного хлеба, который стряпуха под
наблюдением самой княгини вынимала из печи, и ароматом грибной похлебки,
от которой клубом валил пар.
- Ну, слава Богу! Все в сборе! - проговорила, добродушно улыбаясь,
княгиня Черкасская, полная и все еще красивая женщина, лет под сорок. -
Одной Ульяше неможется - лежит бедняжка... Извелась совсем, тоскуя по
мужу, по братцу Александру Федоровичу... Ну, Танюша, читай молитву.
Танюша прочла молитву, и все сели за стол, покрытый чистою, но грубой
браниной, и стали кушать из одной общей деревянной чашки, похваливая
похлебку в честь и утеху хозяйке. Особенно охотно ели дети, набегавшиеся с
утра, и княгиня, любуясь на них, не раз их гладила по головке.
- Кушайте, кушайте, детушки, на здоровье, - приговаривала она,
пододвигая им ломти хлеба. - Там ведь у нас еще только блинцы ржаные с
гороховым кисельком.
Когда стряпуха подала на стол эту вторую перемену, князь только