"Владимир Покровский. Роща на вершине холма" - читать интересную книгу автора

чувствует, как в груди разливается жгучий холод желания встрять, но
отражение в зеркале еще помнится, и он медленно, боком отступает к
полуоткрытой двери.
Вдруг раздается карканье. Совсем нечеловеческое, жуткое уханье. Адам
поднимает глаза на Грэга. Это он, это Грэг наконец-то решил
продемонстрировать свое искусство непринужденного смеха. Лицо его жутко
искажено и тоже не походит на человеческое. Грэг смеется так, что остальные
крики стихают - вот все уставились на него, и все головами мотают, и у всех
заблестели глаза. Грэг зорко оглядывает аудиторию пристальным сумасшедшим
взглядом, находит Адама и смеется, смеется, смеется...

* * *


Отъезд задерживается: не хватает подписей под разрешением. Отъезжающие
нервничают, злятся, но у каждого на лице улыбка. Их сегодня немного - всего
шесть человек. Они развалились в креслах с тем непринужденно-официальным
видом, который так популярен сейчас в Агаве. Адам боится, он подозревает
недоброе, его трясет как после чайника крепкого кофе. Еще его очень
беспокоит зрение: вдруг, ни с того ни с сего, резко усилилось цветовое
восприятие. Пол, который он всегда считал белым, приобрел кремовый оттенок;
стены, пыльные лучи солнечного света, сквозь шторы бьющего, кожа, одежда,
волосы - да вообще все вокруг представляется Адаму чрезвычайно ярким,
доставляет болезненное наслаждение, совершенно в данной ситуации неуместное.
Ему так почему-то надо сосредоточиться, так важно ухватить промелькнувшую и
тут же забытую мысль, а тут этот цвет, это бесконечное бормотанье телепатем
Рэггера (перед входом в блок спецотделов тот сунул ему какой-то
микроскопический аппаратец - что это с вами, Адам? Нервы? Возьмите это, я
вам помогу, буду вас контролировать, " теперь контролирует, з-зануда, лезет
со своими наставлениями, а сам через два кресла сидит, прикрылся улыбочкой,
будто и не знакомы, и бормочет, бормочет, никакого спасения). Фон мыслей
плохо отрегулирован, да еще как муха жужжит этот бывший школьный учитель, их
сопровождающий Орген Штоль, охранник в чине оберсапьентуса, что-то у них
было с Эдвиной, да господи, с кем только у нее не было.
Орген, что ни говори, красавец мужчина: осиная талия, мускулистое
ловкое тело без грамма лишнего жира, пальцы музыканта, "лицо орла, взгляд
ворона". Самодовольный самец, без особого презрения думает Адам, на таких
Эдвина как муха на сахар," на зеркала все время оглядывается. Адам словно
только что заметил, как много в Агаве зеркал, то есть он и раньше об этом,
конечно, знал, но считал само собой разумеющимся, как до поры считают
естественной какую-нибудь банальную стертую фразу и не вдумываются в нее.
Штоль тоже улыбается, но у него единственного нет фальши в улыбке - он
странно симпатичен Адаму и оттого еще ненавистней становится.
" По мне, так и вообще бы никаких разрешений не надо, " говорит
Штоль. - Ни к чему они. И проверки ни к чему. Тут как-то умники из
особлаборатории приволокли нам детектор лжи. Мы с ним недели две поработали
и назад вернули: никто из вашего брата спецов через него не прошел. Слова
правды сказать не могут. Даже когда правду говорят - врут. Сколько вам
лет? - Тридцать. - А на экранчике: "Ложь". Да мне-то что? Врите себе на
здоровье, замышляйте, что хотите, только позвольте вас, дорогие мои,