"Владимир Покровский. Баррак" - читать интересную книгу автора

разъедошные имели служащих повсеместно, порой в количествах просто
неприличных.
Еще одним отличалась от прочих дверь стопарижского Баррака - венчала ее
полукруглая надпись "Добро пожаловать, идиот!", творчество анонимного
философа, убравшегося с плантации еще до того, как там появился Мэллар.
Надпись была вырезана вручную из ярко-синего листового мрамора, блестящего
как зеркало, но на ощупь шершавого.
- Может быть, из-за этой надписи мне так не хочется туда заходить? -
сказал себе Пилот. Мысль ему понравилась, хотя в ней что-то было не то, и он
ее усложнил.
Дверь - это символ, глубокомысленно сообщил он себе, трижды моргнув в
подтверждение длинными, почти женскими, белесыми ресницами. - Это символ
преграды между известным прошлым, уже принятым настоящим, с которым хочешь
не хочешь, а приходится смиряться, и неизвестным будущим, которое несет с
собой неизвестно что - чаще всего всякую мелкую дрянь, о которой и думать-то
не хочется; и массивность этой двери, ее очевидная непробиваемость очень
логично сочетается со способностью "растворяться" (говорят, что глагол
"растворяться" прекрасно сочетался со словом "дверь" еще до того, как
научились их "растворять" - и это недаром), едва подойдешь к ней близко.
Дверь - это то, с чем ты не согласен. Это будущее. Я не хочу будущего, вот в
чем штука.
- Чего ты не хочешь? - спросил Мэллар тоном, каким обычно задают
риторические вопросы, то есть без вопросительного знака в конце.
Пилот ответил глупо, но честно, хотя ему всего лишь хотелось быть
непонятным:
- Будущего.

Но в этот момент Пилот вдруг понял, почему так беспокоила его эта
дверь. На самом деле ни символы, ни предчувствия, ни тому подобная чушь не
имели к его беспокойству ни малейшего отношения - от двери попросту несло,
безумно разило раздавленным синаконом. Дело обычное для синаконовой
плантации... но что-то с этим запахом было не так. Он отвел глаза в сторону,
и запах тут же исчез.
- Входи. Добро пожаловать, - продребезжал Мэллар.
Дверь тут же растворилась, и Пилот, еще раз заявив: "Не хочу", -
послушно вошел внутрь, старательно обходя повисшие в пустоте прибамбасы.
Следом за ним вошел Мэллар и дверь заросла.
В Барраке воняло. Не синаконом.

- Боже! Что такое здесь творится? - пробормотал ошеломленный Пилот.
Мэллар прислонился к стене и закрыл глаза.
- Ля Зарет, - сказал он.
Здесь не было стандартной прихожей, но сразу начиналась королевская
гостиная. Зато это была не королевская гостиная, генетически для Барраков
запрограммированная раз и навсегда, не та удобная зала, где в относительном,
но все же комфорте могут собраться для отдыха или общего разговора все
обитатели. Часть внутренних стен была грубо, явно вручную, выломана и
получившееся пространство почти сплошь заполнено койками, вытащенными из
личных апартаментов. Пол был покрыт серыми язвами невытертой, затоптанной
серой пыли. На койках лежали люди, вдоль проходов медленно и особенно около