"Владимир Покровский. Дожди на Ямайке (Авт.сб. "Планета отложенной смерти")" - читать интересную книгу автора

уже должно было исполниться сорок, и он никогда не был женат. Обо всем
этом Лемой знал точно так же, как и все жители Ареала. Биографическим
подробностям жизни одного из самых удачливых и талантливых проборных
командиров журналисты уделяли в свое время очень много внимания. Герой, не
имеющий семьи, отдавший всю свою жизнь вытаскиванию человечества из мук
разбушевавшейся демографии, Федер, подобно политическим деятелям и
стеклозвездам, потерял право на интимность частной жизни. "Вся его-жизнь -
подвиг" - самое страшное проклятие, в случае куаферства существенно
смягчаемое, правда, тем, что сам герой такую жизнь проклятой не считает.
Хотя и постоянно клянет.
Вера Додекс, дамочка лет тридцати, но выглядевшая на двадцать, очень
высокая, очень стройная, с маленькими каменными грудями, кивнула Лемою,
как старому знакомому, и Лемой тут же влюбился. К своему великому
удивлению, потому что ничего особенного в ней вроде не было. Лемой,
человек, женившийся по любви черт знает когда, всегда гордившийся тем, что
они с Анной слыли редким образцом счастливой семейной пары, всегда жутко
стыдившийся своих немногочисленных и случайных измен, испытал вдруг жгучее
желание изменить по-настоящему, навсегда.
Не то чтобы он чувствовал головокружение или слабость в членах, или там
некое такое чувство, как перед пропастью; не то чтобы у него встало на
Веру Додеке, ничего подобного, даже мысль об этом показалась бы тогда
Лемою кощунством - просто вот появилась у Лемоя богиня, которой он захотел
служить.
Никто, кроме Веры, разумеется, ничего не заметил. Лемой просто кивнул
ей в ответ и сказал: "Здравствуйте". Но он посчитал момент уместным для
комплиментов. Он единственно не подумал о том, что комплименты у
полицейских временами специфичны. И сказал, улыбаясь официальной улыбкой:
- Мне будет жаль, госпожа Вера, арестовывать такую роскошную женщину.
Мне жаль будет также арестовывать вашего возлюбленного, Антанаса Федора,
которого я хорошо знаю и который мне симпатичен, перед которым я привык
чуть ли не преклоняться. Вам очень повезло, госпожа Вера, что вы стали его
возлюбленной, я желаю вам счастья.
- Я знаю, - сказала Вера из-за Федоровой спины.
- Я просто обязан арестовать всех вас, но думаю, что это совсем
ненадолго. Я хотел бы, чтобы вы это поняли.
- Мы это поняли, - холодно ответил за нее Федер, а Вера Додекс
промолчала. - Но неужели без ареста никак нельзя? Что мы, в конце концов,
такого страшного сделали? Вы можете убедиться, что никакого ущерба планете
наш пикник не нанес. Пикник, заметьте, а не пробор! Зачем же...
- Не успел нанести, - уточнил Лемой. - Не успел. Но это никакого
отношения... Я ничего не могу тут поделать, вы поймите.
- Послушайте, парни, - вклинился в разговор Андрей Рогожиус с еще не
иссякшей доброжелательностью. Он улыбался и поигрывал многофункциональной
дубинкой, своей, как видно, любимой игрушкой. - Сейчас к проборам, сами
знаете, как относятся. Нам сейчас подставляться никак нельзя, а для вас
это будет просто маленькая неприятность. Мы с вами и так всяких правил
понарушали - будь здоров. Нам еще шею будут мылить, вы поймите,
пожалуйста, за то, что мы спустились к вам, не связавшись с базой. Вас-то
мы знаем, а там будут возникать - точно будут - такие люди!
Лемой и Федер одновременно испугались и сверкнули глазами на Андрея