"Владимир Покровский. Дожди на Ямайке (Авт.сб. "Планета отложенной смерти")" - читать интересную книгу автора

Последнее было вроде бы и не нужно, Лемой в общем-то больше
сочувствовал Федеру, чем радовался возможности поймать его на нарушении
"Конфедерального закона о территориях", но Федер глядел на него так
невинно, так был готов выплескивать свое возмущение неспровоцированным
полицейским насилием, что урок, по всем законам космопола, ему просто
следовало преподать. А проблема состояла в том, что Лемой совсем не хотел
преподавать Федеру какие-либо уроки.
Поэтому он, подумав, сказал Федеру:
- Ну а вообще-то как?
Из всех риторических вопросов единственным, который требует
обязательного ответа, является вопрос "Как жизнь?" и все его вариации.
- Нормально, - ответил Федер, подняв кверху большой палец. - А у тебя
как?
- Как видишь, - ответил Лемой, несколько расслабляясь. - Все в том же
капитанском чине, что и тогда.
- Это правильно, - рассудительным тоном ответил Федер. - Для тебя это
единственный способ существования. Ты слишком самостоятельный полицейский.
Наверху тебя не любят и соответственно не продвигают. Здесь твое счастье.
Ты закис бы, если б тебя повысили.
- Ага. В самую точку.
Лемой усмехнулся и посмотрел назад, на гурьбу своих подчиненных, с
нескрываемым любопытством следящих за их беседой. Они тоже чувствовали
что-то не то и по лагерю не разбредались. Тем более что и приказа не было
- разбредаться.
- Ты мудр, Федер, - со странной смесью симпатии и обиды сказал Лемой. -
Но почему ты нарушил закон и попался, а я вроде как судьбу твою решаю,
хотя ты и мудр?
На это Федер ответил одним словом: "Превратности!", а больше ничего
ответить не смог, осекся и, с настороженным вниманием глядя на подошедшую
женщину, продолжил:
- Знакомься. Капитан космопола Людвиг Лемой. Вера. Прекрасная женщина,
она же моя возлюбленная. Вера Додекс. Дурацкая, но древняя фамилия,
корнями уходящая к питекантропам. Смешная такая фамилия. Но я привык.
Ничего смешного в фамилии Додекс Лемой не увидел и потому понял, что
эта женщина значит для Федора много больше, чем "возлюбленная на проборе".
Правда, и "возлюбленная на проборе" довольно часто значила очень много.
Половцы были лишены того, что в свое время отстояли для себя куаферы -
право иметь на проборе женщин. Женщина на проборе не просто "стравливала
напряжение", женщина на проборе давала куаферу чувство семьи, что было
важнее чувства чисто мужской компании. И пусть это чувство на девяносто
процентов было обманчивым, пусть женщина порой очень скоро перебиралась к
другому, а куаферский кодекс запрещал на проборе ревность и поэтому,
вместо того чтобы "стравливать", наличие женщин часто еще больше нагнетало
напряжение - все равно женщина на проборе действительно давала куаферу
чувство семьи. Чувство, без которого любой космический бродяга имеет шанс
перестать быть человеком. Даже жены куаферов (а жены у них задерживались
еще меньше, чем проборные возлюбленные), скрипя, ворча, возмущаясь,
признавали необходимость женщины на проборе.
При одном только взгляде на Веру Додекс и на то, как бережно обращался
с ней Федер, Лемой понял, что легендарный капитан наконец попался. Федору