"Радий Погодин. Одинокая на ветру" - читать интересную книгу автора

- Калькутта! Милан! Шартрез!
Отец Михаил улыбался:
- Рад за вас, милые барышни. Там проще. А у нас нищий храм. Прихожане
его содержат. И не хотят видеть в нем посетительниц, одетых неуважительно к
их убеждениям.
- Маразм в калошах! Что они понимают? - Туристки брызгали всамделишными
слезами.
- Они веруют. А я служу Господу и верующему приходу. Я, милые барышни,
провожаю веру Христову на ее скорбном русском пути.
- Ну и объясните им, что не в штанах дело!
- Они знают...
Всякий раз отцу Михаилу бывало грустно и немного стыдно. Он смотрел на
туристок, как на выводок мотыльков, только что народившихся и оттого глупых.
Поп не лукавил: храм был нищ. Не было в нем даже алтаря, просто стоял
образ Христа на сундучке, покрытом розовой скатертью. Паникадилом служила
анодированная гедеэровская люстра на пять рожков. В нее были воткнуты
стеариновые свечи, обернутые для толщины и красивости серебристой фольгой.
Правда, висели на стенах и на столбах, обрамляя иконы, снесенные в храм из
деревенских изб полотенца, вышитые бабушками старух-богомолок.
Когда-то храм был богато украшен. Сейчас иконы его где-то двигались по
земному шару, не находя себе пристанища, всюду чужие и чуждые, поскольку
православным святыням достойное место есть только на православной земле.
И всякий раз, смущаясь бедности своего храма, священник просил
экскурсантов посмотреть на уникальное заверши, на подпружные арки и
центральный барабан, ни разу не перестроенные, донесшие до нас изящную
мудрость древних строителей.
- Теперь, пожалуйста, на хоры. Оттуда полюбуйтесь фресками. Обратите
внимание на голову царя Давида и на "Сошествие во ад". Старайтесь поближе к
перилам. - Отец Михаил намекал деликатно, чтобы задами к стене не
прижимались и, упаси Бог, не царапали ногтями и маникюрными пилками свои
имена. - Росписям цены нет, - говорил он.
Тишина наступала. И в минуты застенчивой неподвижности, которая вдруг
охватывала и экскурсантов, и старух-богомолок, в церкви не прекращал
движения один человек - сторожиха и уборщица Анна.
Анна обтирала пыль влажной тряпкой. День за днем. Предмет за предметом.
Кругами, кругами. Смачивала каменные плиты водой. На отца Михаила смотрела
так, словно он был в храме тараканом.
Анна не обращала внимания ни на туристок, ни на старух. Лишь иногда
взгляд ее вырывал из толпы посетителей какую-нибудь девчушку. Анна подходила
к ней, говорила:
- Зайди ко мне, дочка, молока попей.
Девушки послушно заходили. Пили молоко. Улыбались. Анна на них
любовалась, иногда гладила на прощание по голове.
Корова Зорька так и стояла в хлеву у старухи Дорофеевой. Старуха
торговала молоком на автобусной остановке. И козьим. И коровьим. Продавала
стаканами и бутылками. Анну она называла Нюркой.
- Нюрке простыней купила хороших, - хвастала старуха. - Теперь туфли
покупать будем.
Дочка Лиза приезжала, и Алешка с ней, и зоотехник - Лизин жених.
- Мама, - сказала Лиза. - Я тебе не указ. Живи как хочешь. Но корова-то