"Радий Петрович Погодин. Боль (Повесть)" - читать интересную книгу автора

В их квартиру Афанасий Никанорович вошел лет за пять до войны как
мастер, чтобы произвести ремонт жилплощади, на которой поселилась новая
жилица Анастасия Ивановна.
- Обои светленькие - ситцевый луг. Для молодой интересной дамочки
грамотно. Бордюр узкий, поскольку комната вытянутая и невысокая, -
постановил он. - Чай и кофий за счет хозяев.
Работал он чисто и споро, во время работы пел баритоном, а когда не
пел, объяснял, что такое пустячное дело не его квалификация, что
согласился он на поклейку обоев и простую побелку потолка, а также
покраску дверей и рам исключительно из-за красоты и фигуры Анастасии
Ивановны. А по-настоящему он отставной кочегар дальнего плавания и
маляр-живописец, по-научному - альфрейщик.
- Необразованная Настька девица, но видная - приглядись, - говорил он
тринадцатилетнему Ваське; Васька сразу почувствовал с ним родство душ. - И
душевная - одиночество понимает.
После ремонта Афанасий Никанорович не то чтобы насовсем у Анастасии
Ивановны поселился, но стали они жить вместе. Только чудно.
Был Афанасий Никанорович старше Анастасии Ивановны лет на двадцать,
если точно - на двадцать два. Высокий, летом в двух-, а то и в трехцветных
плетеных сандалетах или в замшевых туфлях с лаком, зимой в бурках,
носатый, волосы ежиком - желтые перчатки носил, имел невыбриваемые морщины
на щеках, красные от скипидара руки, веселые косые глаза. И был он
озорником.
Однажды, воскресенье было, Афанасий Никанорович сунул Ваське
замотанную в бумагу пробирку с прозрачной жидкостью и кусочек металла. И
сказал:
- Сейчас мы с Настькой утку сядем кушать, а ты зайди, будто за солью.
И эту пробирку сунь за шкаф. Бумагу скомкай, чтобы пробирка между шкафом и
стеной засела. Все это сделаешь, входя. А уходя, когда будешь говорить в
дверях: "Спасибо, спасибо", этот кусочек железа в пробирку брось. Понял -
уходя?
Васька проделал все, как было назначено.
Через несколько минут в комнате Анастасии Ивановны пошел шум.
Афанасий Никанорович громогласно разглагольствовал о бескультурье
некоторых девиц, серости и неумении вести себя за столом - тем более стол
воскресный, с вином и уткой. А потом с треском дверь распахнулась, и в
коридор выкатила такая сильная сероводородная волна, что Васькина мама,
задыхаясь, пошла хохотать впокатушку.
Анастасия Ивановна довольно быстро прозрела, ибо, как она выразилась,
ни одна божья тварь такого духа пустить не в силах. Она ухватила скалку -
а была она молодая, и крепкая, и статная, с прямой спиной - и пошла она
дубасить этой скалкой Афанасия Никаноровича по плечам. Он вынужден был
скрыться в бездействующей ванной, прихватив с собой и Ваську, которому
мать прицеливалась вырвать клок волос за сотрудничество.
- Эх! - сокрушался Афанасий Никанорович. - Промахнулись мы с тобой,
Васька, пропорцию не рассчитали. Сила волны получилась очень сгущенная. -
И хохотал.
Анастасия Ивановна била кулаком в дверь и призывала моль на его
голову.