"Радий Петрович Погодин. Боль (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Нинку и Афанасия Никаноровича ангелами и была твердо уверена, что ангелы
назначены всем, даже пьяницам, но не всякий их принимает в сердце, у одних
глаза завешены наукой, у других - похотью, третьи, и таких более всего,
глядят сквозь пламень собственных достоинств - такие не только для ангела
пожалеют улыбку, даже вседержителя, как известно, небритого и в
госпитального типа одежде, они его в дурдом сдадут, а там поди докажи, кто
есть кто.
Анастасия Ивановна принесла Ваське сморщенный от сырости и блокадного
холода ридикюль с документами и фотокарточками.
На одном снимке, желтоватом и как бы грязном, женщина, похожая на его
мать, сидела в мужской рубашке на толстенной ветке сосны и мужчина
какой-то с нею рядом - щека к щеке. На другом снимке она полулежала на
пляже в сильно подвыпившей компании. На третьем - на первомайской
демонстрации в узкой юбке плясала вприсядку.
От снимков оставалось неловкое ощущение подглядывания. Васька запихал
их в пятнистое кремовое нутро ридикюля. Ни ридикюль этот, ни карточки эти
к его родной матери, какой он ее помнил и любил, отношения не имели.
Васька плетку к себе прижал. Погладил и долго беззвучно слезился,
маленький, одинокий, дрожащий от холода в своем нынешнем громоздком
заскорузлом теле. Потихоньку, подспудно мысли его переключились на
геологию. Представил Васька урочище горное и горянок, станом гибких, будто
лоза...
Как он потом уверял: мать подала ему знак ясный - запрет. Но он не
разобрался, голова у него в то время работала исключительно плохо.
С матерью они жили дружно, равноправно. Размах желаний у обоих был
глобальный - если мать иногда и говорила о своем беглом муже, то лишь в
том смысле, что нужна операция в масштабах всей земли по поимке беглых
мужей с целью выжечь у них на лбу букву "Б", чтобы другие женщины, дурочки
доверчивые, от них, скотов, не страдали.
Мать никогда не подталкивала Ваську к занятиям, даже не проверяла
уроков. Она смотрела на него с удивлением и любопытством как бы издали,
поражаясь аппарату Васькиного автогенеза, состоящего из черт те чего: из
балалаек, бутс, хоккейных клюшек, акварельных красок, болтов и гаек, весел
и парашютов, выдаваемых ему в бесчисленных кружках и добровольных
обществах, которые он, в мыле весь, посещал. Что же касалось гигиены и
отношения к труду - рука ее была молниеносной.
Кстати, плетку она брала редко ("Рукой бью - чувствую, как в тебе ум
прибывает").
Последний раз мать попыталась отлупить Ваську, когда он заканчивал
восьмой класс.
Был день весенний. Они открыли окно на перемене, и человек пять или
шесть вылезли на карниз загорать - этаж четвертый, последний. Рубахи
сняли, сидят на карнизе, ноги свесив. В классе контрольная идет по физике.
Все нормально. Вдруг распахивается окно - директор лезет. Но на карниз он
вступить побоялся, тонкострунным голосом на границе срыва скомандовал:
"Пожалуйте в класс!"
Они вошли, задерживаясь на подоконнике, чтобы надеть рубаху.
- За родителями! - Директор известковым был. - Без родителей в школе
не появляться!
Выяснилось позже, что какой-то прохожий, увидев ребят, сидящих на