"Радий Петрович Погодин. Боль (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Тут и Васька включился, затопал в коридоре, словно вбежал в квартиру
с лестницы, и закричал:
- Что случилось? Почему света нету?
- Да и сам не пойму, - откликнулся Афанасий Никанорович. - Третью
пробку вворачиваю - перегорают. Словно нечистая сила их жжет. А ну,
попробуй ты, у тебя рука детская - непорочная, черт с тобой вязаться не
станет.
Васька пробку ввинтил. И при вспыхнувшем свете увидел Анастасию
Ивановну. Она стояла в дверях своей комнаты, бледная, обмякшая, и в глазах
ее, сухо блестящих, кристаллизовалось какое-то окончательное решение.
Окончательное решение у нее вышло такое: с Афанасием Никаноровичем
порвать навсегда и забыть, потому что он такой человек ветреный, что за
любовь к нему ей черт язык показал.
Васькиной маме она объяснила под вой примусов:
- Вот так, Антонина. Рожа мерзкая - светится. И язык вывален, как у
пса в жару. Прямо перед моим носом - рукой достать.
Мать подозрительно оглядела Ваську. Васька возмущенно пожал плечами,
отчего по всем швам его тесной одежды пошел треск.
Анастасия Ивановна собрала вещички Афанасия Никаноровича, которые он
к ней потихоньку перетащил, в основном одежду.
- С богом, Афоня. Наша с тобой жизнь - грех, если мне черт
привиделся.
- Настька, одумайся! - кричал Афанасий Никанорович. - Я тебя, дуру,
люблю. И никто тебя так не полюбит. А черта мы с Васькой нарисовали для
психологии, чтобы дальнейшую борьбу повести с твоею серостью. Васька, неси
черта!
Васька полез под шкаф - черта там, естественно, не было; Васька тем
чертом уже девчонок пугал и других слабонервных, подводил их к сараю
старухи Полонской-Решке, бывшей гадалки. Иногда вместо черта появлялся
перед щелястой дверью заспанный Петр Мистик, гадалкин сын, с бледным, как
луна в дождь, лицом, взрослый мужик, контуженный в империалистическую
войну. Много больных и контуженых толклось в городе с империалистической и
с гражданской, после голодного тифа в Поволжье, после пожаров и недородов,
ящура и дурного глаза.
Сейчас старуха Полонская-Решке в компании с отставной смешливой
монахиней Леокадией стегала на продажу ватные одеяла.
- Пропал черт, - сказал Васька. - Нет черта.
Афанасий Никанорович взял чемодан и пошел к дверям.
- Ладно, Анастасия! Но знай, если со мной что случится, ты виноватая
будешь. Не простят тебе святые угодники такого коварства. Ой, Анастасия, я
все наперед и насквозь вижу. - И он ушел пятясь, как будто уже видел за
спиной Анастасии Ивановны черный сатанинский огонь.
А она, напротив, после его ухода была светлая, тихая и ласковая.
Ваську называла "слад ты мой", кормила яблочным пирогом и расспрашивала,
как же это они черта смастерили.
Однажды, спустя примерно месяц, придя из школы, Васька застал в кухне
Афанасия Никаноровича в желтых перчатках и бежевом пушистом шарфе.
- Ключи-то у меня остались. Не отобрала, - сказал Афанасий
Никанорович. - Сижу, тебя жду. Будем Настьке наказание делать.
- Я не буду, - сказал Васька. - Хорошая тетка.