"Радий Погодин. Где леший живет? (Рассказ) (детск.)" - читать интересную книгу автора

- Свист отступил! - крикнула Тамарка. - Удрал этот Свист. Змей
окаянный. Удрал. Удрал...
Сенька от неожиданности задумался. Стало ему грустно и вдруг
захотелось заплакать. Ребятишки смотрят на него, ждут его слова, и нельзя
Сеньке перед ними реветь, и отвык уже Сенька от этого дела, а в носу
щиплет и свербит на душе.
- Не может он отступить. Тут его место. И не боится он никого. -
Такое простое объяснение показалось самому Сеньке неубедительным. - Вот
если, к примеру, домовой, тот отступить может. Домовой маленький и всегда
очень старый, совсем слабосильный. Или кикимора. Он тоже что? Силы в нем
тоже нет - один скрип. Русалка отступить может - женщина.
- То-то все женщины по деревням остались, а мужиков нет, - сказала
Тамарка.
Сенька топнул ногой:
- А я тебе говорю, Свист не отступит. Свист здоровенный. Сила в нем
как у танка. Может, посильнее даже.
Тамарка взъерошилась вся:
- Зачем он раненого утянул? Трус проклятый! Своих утягивает, а немцев
небось боится затронуть.
Сенька сказал со вздохом:
- Тамарка, я тебе по затылку дам, тогда ты примолкнешь. - Он оглядел
ребятишек строго, каждому по отдельности в глаза заглянул. - Никакого
раненого не было. Мне, наверное, привиделось. От болотного дурмана
привидение было. Ясно? И точка.
Сенька велел Тамарке Сучалкиной сидеть с ребятишками, пока матери не
возвратятся с работы, сам пошел по дороге. Долго шел. Наконец взобрался на
верх бугра, на древнее городище, бурьяном поросшее и ромашками. Сел спиной
к каменному кресту.
Широко открылась его глазам земля. Если в избе перед ребятишками
Сенька заплакать не смог, то перед видом своей земли заплакал.
До войны все леса и овраги, все озера и речки были живыми. Селились в
лесах лохматые лешие, имея такое свойство прибывать по желанию в росте до
самых высоких деревьев и убывать до самой мелкой травинки. Силы они были
страшной и обладали голосом громким. Ночью лешие выли. А по утрам зеленый
пупырчатый водяной хлопал в ладоши, выгонял из озер на луга свое стадо,
собранное из тех коров, которые увязли да утопли в болотах. По лесным
дорогам шастали кудлатые волки-оборотни. Ходили неопрятные шишиги, не
умеющие расчесать свои длинные волосы. Проказничали над людьми, особенно
над подвыпившими, разгульные братья шиши. В речках русалки куражились -
берегини и водяницы. Банники и гуменники по задворкам на кулаках дрались и
вопили скрипучими голосами. На кладбищах таились упыри красногубые. В
чащобах глухо сидели ведьмы, ведуны и неясыти. В старых избах домовой
поскрипывал, колдовскую бесконечную пряжу прял, на которой одними
узелочками счастье в доме обозначал, другими узелками - несчастье и все
старался, чтобы счастья побольше выходило, но, случалось, по старости и
засыпал. Тогда вылезал из какой-нибудь щели кикимора злостный, пряжу путал
- свивал все узлы в один узел. Где-то гуляли лихие кудесники-чародеи,
белобородые, с черными, как вода в лесных бочагах, глазами. По вечерам, с
туманом вместе, с томительным запахом лесной дремы - приворотной травы
выходил на землю Мара-красавец.