"Радий Погодин. Где леший живет? (Рассказ) (детск.)" - читать интересную книгу автора

что никто ему не поверил.
Бабы снова принялись вздыхать, бормотать что-то о злых языках.
Работник глотнул водку, остаток выплеснул на землю.
- Бог послал, - повторил он и вышел.
Вслед за ним вышли работницы.
Ганс попробовал было захохотать снова, но из горла у него вывалился
вместо хохота всхлип.
- Понял? - спросил Ганс, зло и вместе с тем обреченно скривившись.
- Понял, - ответил Савельев.
- Ребенок братов. Эти галки сейчас по всей земле разнесут.
Савельев ничего не ответил. Ганс шлепнул его по плечу, как шлепают
побежденного, чтобы утешить.
- Завтра я тебя отвезу в Эрфурт. - Выпил остаток водки и пошел
обнимать коней.
Он, наверно, лошадей любил и, наверное, понимал хорошо. Он гладил их
- расцеловывал. Кони терлись о его голову головами, переступали с ноги на
ногу осторожно. Ганс завалился в кормушку к кобыле и захрапел. Кобыла тихо
вытаскивала из-под него мягкое сено, касаясь его щеки шелковыми губами.
Ганс поеживался сладко и улыбался.
Савельев прикрыл дверь конюшни. Направился к лесу, к тем местам, на
которых они с Мартой были, туда, где слышался ему колокольный звон с неба.
За скотным двором прямо на земле на коленях стоял работник. Его
тошнило. Он сгибался как-то весь сразу, колесом, как резина. Савельев
остановился за его спиной. Обождал - может, человеку помочь нужно. Когда
работнику стало легче, когда он утер рукавом белые губы и когда он встал
на ноги и обернулся к Савельеву, Савельев увидел в его глазах, где-то там
позади боли, чистый ум и молчание.
Савельев пошел дальше, но работник догнал его:
- Адрес оставь. Я тебе сообщу, кто родится. - Он тут же смущенно
сморщился и добавил: - Бабы не знают. Я только знаю.
Савельев шел по сухой траве под деревьями, одетыми в бурую рвань.
Лес, как изголодавшаяся плененная армия, стоял с поднятыми кверху руками.
Листья на земле давно уже начали преть. От них исходил влажный подвальный
запах. От этого запаха, от этого расползающегося под ногами крошева
листьев, из этого лесного склепа Савельев выбежал в поле и упал в стерню.
Марту он больше не видел. Когда садились в бричку, он знал, что она
там, за кирпичными стенами, на коленях перед девой Марией. Она не смотрит
в окно на него, уезжающего. Ей не нужно смотреть на него уезжающего. Он
остался в ней самой и в иконе.


...Тамарка девчонка прицепистая. Смотрит на Сеньку глазами
выпученными. Зелены, недоверчивы у нее глазищи. Когда в них попадает свет
сбоку, они вспыхивают, будто кошачьи.
- Сенька, а куда раненый делся? Может, его ветром сдуло?
Сенька поставил топор в угол.
- Ну и не Свист утянул. Может, того Свиста уже и в помине нет.
- Удрал! Испугался немца и отступил.
- Кто отступил? - спросил Сенька и даже головой непонятливо потряс. -
Чего ты плетешь?