"Николай Погодин. Минувшие годы (Пьеса в трех действиях) " - читать интересную книгу автора

Трабский (задержавшись). Прошу простить... Я сейчас вернусь... отвечу.
И также по существу вопроса. (Ушел.)
Черемисов. Роман, а когда сейчас ты смотрел сквозь меня, как будто я
уже не существую, - тоже колебался?
Кряжин. А я не видел, как я на тебя смотрел.
Миньяров. Вот мы опять собрались втроем... можно сказать пионеры этого
строительства... Вместе закладывали камни первой пятилетки. Роман, ты спишь,
что ли?
Кряжин. Куда там, к чорту, спать... мысли, мысли, брат.
Миньяров. Но скажи на милость, какая муть в тебе сидит? Товарищ Сталин
говорит, что сознание людей отстает от фактического их положения. Мысль
точная. И все-таки ты меня удивляешь. Из-за одной только личной неприязни к
Дмитрию ты попадаешь в ловушку к своим же собственным врагам. В свое время
Трабского сюда подбросили бухаринцы. Лавируя и маскируясь, он проводил свою
политику на военное предательство и поражение. А Черемисов стал мешать.
Отсюда драка, травля. Когда их разгромили, выявили и он остался одиночкой,
приходится спасать шкуру. Если вначале ему надо было просто убрать с дороги
Черемисова, то сейчас уже не то. Он, видите ли, Трабский, стал борцом за
чистоту наших партийных рядов. Вот что выяснилось, Кряжин.
Кряжин. Ох, не говори...
Миньяров. Как ты выпутался, сейчас не будем разбираться. Чутьем, что
ли?..
Кряжин. Если бы чутьем... Надо говорить начистоту. Предупредили. Кто
предупредил? Совестно сказать - Люшин.
Черемисов. А-а, все понятно.
Миньяров. Ты сам знаешь - такие дела легко и просто не кончаются.
Однако хорошо, что ты не лжешь.
Кряжин. Да, да... придется отвечать. Понимаю, понимаю.
Миньяров. Сейчас я не об этом говорю с тобой. Подумай, а как же дальше
жить? Ты же был хороший мужик... Настоящий человек... Только оно замуровано,
это настоящее, каким-то шлаком, дрянью. В мелком человеке мелочность еще
терпима, но в крупном отвратительна.
Кряжин. Да, да... усваиваю. Урок, ребятушки, урок. (Глянул наверх.) А
что с этим?
Миньяров. А я привез решение. Директором попрежнему остается Черемисов.
Трабский сам и давно определил свою судьбу.
Кряжин. А ведь когда-то он был членом нашего обкома, редактором газеты.
Миньяров. Зачем далеко ходить! Сейчас, сию минуту он душил прекрасного
нашего товарища - и насмерть.

Наверху выстрел. Пауза. Затем на галлерею выбегает Люшин.

Люшин (сияя и восторгаясь). Гражданин Трабский при закрытых дверях
покончил свою жизнь. Какие теперь будут распоряжения?
Черемисов (гнев). Вон отсюда! Чтобы духу твоего здесь не было!

ЗАНАВЕС


ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ