"Михаил Петрович Погодин. Невеста на ярмарке" - читать интересную книгу автора

пил, положили в кибитку.
Он опомнился на первой станции и спросил меня, куда мы едем; потом
потребовал денег на вино. Так проехал он всю дорогу и не приходил ни на
минуту в чувство, чтоб я могла сказать ему что-нибудь. Да я никогда б и не
посмела решиться на это. Один ужасный взгляд его лишал меня силы, и
испуганное слово замирало на устах моих. Если б ты могла представить себе
его наружность! О, какую ужасную печать кладут на лицо наше душевные бури!
Всклокоченные волосы, зверские взгляды, порывистые движения, шаткая походка!
Верст за сто от Москвы он познакомился с какими-то двумя мещанами
подозрительного вида. Долго они перешептывались между собою, сговаривались о
чем-то, наконец ударили по рукам и начали пить вино. На другой день он
пересел в их повозку, и с тех пор они были неразлучны, кричали, пели без
умолку и останавливались у всякого кабака. - Это, верно, последние
руководители его на пути в бездну. Он готов на всякое преступление. Приехав
в Москву, мы остановились на постоялом дворе, а чрез несколько часов перешли
на квартиру, отысканную новыми знакомцами, особую избу на краю города. Муж
мой днем не бывал почти дома, возвращался поздно к полночи, часто приносил с
собою разные вещи и после уносил их опять: иногда давал мне денег, которые
показывались у него в большом количестве, но большею частию я содержала себя
с малюткою трудами рук своих, шила на своих соседок, которые, узнав о моем
положении, часто приходили навещать меня с советами и сожалениями. Они
убеждали меня оставить его. Ни за что на свете! Пусть будет, что угодно
богу. - Моя судьба связана с его судьбою священными узами. Тайна сия велика
есть [29], сказано в Евангелии. Я не понимаю ее умом, но понимаю сердцем,
верую.
Наконец нас выгнали с квартиры, обобрав последние вещи, ибо мы
задолжали за два месяца, и полицейские часто беспокоили хозяина своими
справками и расспросами. Мой муж взял меня за руку с ребенком на руках и
повел поздним вечером по разным закоулкам к одному обгоревшему дому. Там, по
изломанной лестнице спустившись в темный подвал, закричал он: "Отведите ей
место..." Я не успела еще осмотреться... меня схватили под руки, и с
громкими восклицаниями, поздравляя с новосельем, почти понесли в темный
угол. Где я? В вертепе нищих, воров, площадных мошенников...
И вот какие происшествия, друг мой, не производят уж во мне почти
никакого болезненного ощущения. Удивительное явление! Я терпела и прежде, но
почему тогда мне было так тягостно, а теперь стало так легко? Потому ли в
самом деле, что, описав свои несчастия, я ослабила их силу, потому ли, что
привыкла к ним, или потому, что прежде все свое внимание обращала на них и,
предубежденная в их могуществе, заранее преклоняла пред ними покорную главу
свою, а теперь всю жизнь сосредоточила в своей душе и на внешние
обстоятельства смотрю... как на листы, которые в книге перевертываются
передо мною ветром. Когда гроза несется на меня, я спрашиваю себя, какой
вред может она причинить моей душе, и всегда получаю в ответ: никакого - и
прямо иду к ней навстречу, и с совершенным равнодушием открываю грудь свою
пред громовыми стрелами, которые в самом деле никогда не долетают до меня.
Иногда я не делаю даже себе никаких вопросов, не ободряю себя рассуждениями
и стою в ненастье, под дождем, под градом, пред молнией, как в весенний день
на лугу, испещренном цветами. - Терпеть - что может быть простее этого
правила, а какое благотворное действие производит оно на несчастливцев,
которых судьба обрекла себе на жертву! Оно может заменить для них счастие.