"Михаил Петрович Погодин. Невеста на ярмарке" - читать интересную книгу автора

Я читаю беспрестанно Евангелие - священный завет нашего Спасителя. Я не
останавливаюсь там, разумеется, на тех глубоких, таинственных местах,
которые постигнуть предоставлено... лишь достойным стать одесную его [30].
Мое утешение, мое наслаждение - назидательные притчи его, в коих под самым
простым покровом заключаются высокие законы нравственности, его умилительные
разговоры с грешниками, детьми, мытарями и фарисеями, разговоры, в коих ясно
отражается нежная, милостивая душа его, его кроткие, снисходительные
наставления, дышущие любовию к человеческому роду. О, какая любовь,
беспредельная, бесконечная, пламенная! Нет, ее нельзя выразить словом,
нельзя понять мыслию. Даже сердце не вместит об ней чувствования. Разве
избранники, в минуту святых восторгов и откровений, подобно Рафаелеву
ангелу, возмогут проникнуть всю глубину этой благости, обнять всю пучину
этого милосердия! Нет, не могут, не могут, никогда, никто! Как говорит он с
несчастными, как знает он все тончайшие, неприметнейшие оттенки их горестей,
как предупреждает все их жалобы, разрешает все недоумения, какую надежду
поселяет в скорбных сердцах! "Приидите ко мне вси труждающиеся и
обремененнии! - Сеющни слезами, радостию пожнут. - Блажени есте, егда
поносят вам и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще мене ради.
Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех. Претерпевый до
конца, той спасется" [31]. - Верую и благодарю тебя, господи! Бессмертие!
Вечная жизнь! О, чего нельзя перенести за такую будущность! - Несчастий,
несчастий подай мне, господи! больше! больше! Да возрадуюсь и возвеселюсь и
прииму мзду многую на небесех!
Смерть - вот теперь мое единственное желание, единственный предмет моей
молитвы. Там, там успокоится совершенно мое волнующееся сердце и обретет то
счастие, которого здесь провидение ему не сулило... но свеча догорела. Мои
товарищи просыпаются. Я хотела было ныне описать мое жилище... До следующего
раза. Скоро: я пишу к тебе всегда с особенным удовольствием, потому что
никогда не чувствую так живо и так ясно.

ПИСЬМО V

Темный подвал, в который днем не проникает почти солнечного луча;
всегда вечер, освещаемый кое-где горящею лучиною, ночниками, огарками.
Сырость, вода течет ручьями с каменных, черных стен; сверху каплет; пол
кирпичный зарос грязью; воздух влажный; какой-то пар носится беспрестанно в
средине; дышать тяжело с непривыкшею грудью. Лица красные, опухлые, покрытые
синими пятнами и рубцами, с отекшими глазами или бледные, изрытые,
опустошенные развратом. Как отвратительны женщины с их растрепанными
волосами, голыми локтями, осиплым мужским голосом, босиком! Одежда странная,
все вместе: и зимнее и летнее, и все оборвано, изношено, не впору, заплата
на заплате. Беспорядок. Здесь изломанный стул, там корыто, ведро,
опрокинутые лавки. По перегородкам, за которыми живут семейства, развешано
переполосканное смрадное белье. Нечистота, болезнь, драка, ругательство. А
дети, невинные создания, кои в этом нежном святом возрасте видят пред собою
все преступления, и заражаются!..
Вот мое жилище, зрелище и общество! Все они, расходясь рано поутру на
промыслы, возвращаются только поздно вечером, пьяные и буйные. Что делают
они со мною, каким посрамлениям я подвергаюсь почти всякий день - ты не
можешь вообразить, попять; и я не хочу своим рассказом производить в тебе