"Михаил Петрович Погодин. Адель" - читать интересную книгу автора

неизвестного! При взаимной доверенности всякая безделица будет драгоценна,
как бумажная ассигнация в государстве. Впрочем, признаться ли, и сам я
говорю не все. Я как-то робею перед нею, и все еще в почтительном отдалении.
Вчера мы остались одни, и что ж сказал я ей? ничего. А такого случая в
другой раз не дождешься.

Целую неделю я почти не говорю с нею. Она как будто избегает моего
присутствия; что значит эта холодность?
Я всякую ночь почти вижу теперь странные сны. Вчера, например, я
очутился в каком-то глухом переулке. Кругом ни души не видать, не слыхать.
Как будто б все живое здесь давно уж вымерло. - Спешу выбраться - передо
мною пустырь и кучи, кучи деревянных развалин по всем сторонам. Здесь
упавший забор, там дом без крыши, без окончин, разломанные ворота. Иду-иду.
Опять все то же. Пустырь один другого больше, и нет им конца. Никакого
цвета, никакого движения! Ужас напал на меня. Я хочу уж броситься на землю и
умереть хоть с закрытыми глазами. Вдруг вижу, издали, под легким покрывалом,
спешит ко мне девушка. - Я ожил. Радость, к ней - и проснулся. Как досадно
мне было! Я не успел еще разглядеть ее. - Но это рост Адели...

Нет, она не чувствует ко мне этой пламенной дружбы, которой жаждет душа
моя, она не любит меня. Любовь - дитя вдохновения. - Адель только что
привыкла ко мне. Ей нравится мой образ мыслей; ей приятно говорить со мною -
и только. - Правда, взор ее часто обращается на меня с нежностию. Вчера, как
прочел я ей сцену из моего романа, она взглянула на меня очень
убедительно. - А как схватила она меня за руку при монологе дон Карлоса!
[14] - Иногда радуется она моему явлению очень мило, прощается со мной очень
нежно. "Приходите к нам завтра, да пораньше, приходите же!" - Когда-то я
сказал ей, не помню к чему, что стена между нами поднимается выше и выше. -
"Нет, это только застава, - отвечала она, - чрез которую мы проложим путь".
А еще: подруга ее сказала однажды шутя, что можно узнать во сне судьбу свою,
как-то впросонках оборотив свою подушку. Смеясь, мы согласились загадать при
первом случае. - "Ну, что вы видели?" - спросила она меня, улыбаясь, на
другой день. "Ах, я был в раю. - Если б это исполнилось!" - "Скажите же, что
такое?" - "Не могу". А после, будто проговорившись, я дал ей понять, что
видел ее, и она - она была, кажется, не недовольна.

Я нашел ее в слезах. - Она обратила разговор на бессмертие души. -
"Убедите меня, что душа бессмертна. От вас именно хочу я получить
доказательство". - "Помните, мы говорили недавно о счастии. - Сии
избранники, сии гении в минуты величайших своих откровений ощущали еще
какую-то пустоту в своем сердце, которое уж ничем наполнить не могли. Они
все еще желали, и это видно из их сочинений. - Это желание - что ж оно
значит? тоску по отчизне. А этот последний вопрос, на который молчат и
Шеллинги, знающие, как все происходит: откуда все и куда все? - Где же
удовлетворение нашему сердцу и нашему уму?" - "Благодарю вас, - она
прервала, - да стоит ли труда из двух-трех минут жить на этом свете без
надежды на будущий?" - крепко пожала мне руку... право, я не ошибся, очень
крепко, и ушла в другую комнату.

Друг мой! душа бессмертна. Там, там, на высоком небе, обниму я тебя