"Михаил Петрович Погодин. Адель" - читать интересную книгу автора

Непременно, непременно я попрошу у ней позволение говорить ей ты.
Сколько раз хотел я сделать это и всегда забываю. Мы друзья с нею; на что ж
эти пустые приличия? Как приятно нам будет говорить так под окошком, в саду,
украдкою от Аргусов [9]. - "Ну что, Адель, ты прочла "Иваное"?" [10] -
"Прочла, благодарствуй, Дмитрий". - "А как тебе понравилась Ревекка?" [11] -
"Прелесть, прелесть! - Она вскочила на окошко. - И я испугалась, боялась
продолжать, закрыла книгу". Вдруг кто-нибудь подходит, и мы опять по
прежнему камертону. Вы - одно это слово, кажется, безделица, а как
связывает: то ли, так ли скажется, так ли почувствуется с простым, милым
дружественным ты? А пересылаться взглядами, говорить друг другу
двусмысленности, которых никто понимать не будет!

Дружба! - Но почему ж мне... не жениться на ней. Я вздумал это только
ныне поутру. - (Сердце у меня бьется, когда я пишу это.) - Она ведь мне
самая дальняя родственница. Ей семнадцать лет. Мне двадцать пять. - Вот где
совершенная дружба! Как бы я был счастлив с нею! А предрассудки ее
родителей, их богатство, известное желание отца выдать ее за графа Н. - Это
все вздор, лишь бы только она... надеялась найти во мне счастие.

Вчера она была очень мила, в сером шелковом платье с кисейною косынкою
на шее. - Ведь это талант - так одеваться, чтоб всякий заглядывался. Просто,
скромно, но как все пристало, какой вкус! Я неприметно вошел в комнату. Она
сидела под окошком и смотрела на небо, усеянное звездами, как будто
прислушиваясь к звукам Платоновой гармонии [12], под которые совершают они
свое течение. - Задумчивость придавала новую прелесть ее лицу, и она
казалась самою Элегиею, Никогда Жуковский в часы своей унылой мечтательности
не производил во мне такого впечатления, как она в эту минуту. "Верно, вы
думаете о той руке, по манию которой миры пустились в путь свой, - сказал я
ей с благоговением, - ...или выбираете, на который переселиться с нашего?" -
"Точно вы меня угадали. И третьего дня также. Я выбирала; мы, верно,
родились с вами под одним созвездием". - И мы начали говорить о таинствах
симпатии, о магнетизме [13], о сродстве. - Многое, многое мог я растолковать
в пользу себе, - Она любит меня. - Но в минуту самую занимательную нас
перервали... и всегда так случается: только что разгорячится сердце, тотчас
плеснут в него холодною водою. - Говорить о минутном вздоре: "Где были
вчера, куда поедете завтра, водевиль очень смешон", - я не могу, не хочу с
нею - и оттого кажусь иногда холодным. Нужды нет. Пусть беседует об этом
толпа. - Нет, мы должны говорить только о боге, душе, добродетели, поэзии,
истории. - Часто, в досаде на помехи, решаюсь оставить ее в своем
воображении. Если б можно было завести разговор душевный! - Условиться в
такой-то час в разных местах думать о том-то. Что, если родятся
соответственные мысли? - Испытать. Как приятно будет снестися после! Струны,
настроенные на один лад, издают звук, когда прикоснешься только до одной из
них; почему ж душам не иметь подобного сочувствия?

Вот что еще досадно мне: мне хочется знать все ее мысли о том, о другом
человеке, все отношения, домашние тайны, а она как будто скрывает это. -
Адель! говори мне все: не двое будут знать. Я желаю этого не из пустого
любопытства; я хочу только, чтоб в душе твоей не осталось ничего для меня