"Иван Григорьевич Подсвиров. Чинара " - читать интересную книгу автора

- Ему б любую под крылышко, а он еще выбирает.
Арина слушала ее внимательно, серьезно. Когда Машутка оборвала шепот,
она сказала:
- Поговорили о нем, и хватит. Лишнего про Костю не болтай.
- Аринушка, а ты что, жалеешь его? - словно оправдываясь, говорила
Машутка. - Я это одной тебе по секрету, другим никому... Не обижайся, если
скажу: ты его сама испугаешься, если увидишь. Он еще хуже на лицо стал.
- С лица воды не пить, - сказала Арина, обернулась к матери и вдруг
спросила, нельзя ли позвать к ним Костю Ломова.
Услышав это, Машутка задвигалась по жесткой доске, захлопала круглыми,
широко раскрытыми глазами. Ей показалось, что Арина захотела подшутить над
Костей. Однако та хранила сосредоточенно-задумчивое выражение на
построжевшем лице со вскинутыми черными бровями.
Мочки ее ушей, в которые были вдеты золотые дужки маленьких серег, едва
заметно подрагивали.
- Ну так что, пригласим Костю? - намеренно громко спросила Арина.
- Он не придет, - за всех ответила Марея. - Сторожу ет Костя.
Изрядно опьяневший Евграф Семеныч манерно приложил правую руку к сердцу
и в готовности услужить склонил набок голову:
- Ради вас, Арина Филипповна, я сбегаю за Костей.
Мы с ним друзья, и говорю вам: он будет здесь через полчаса. Засекайте
время.
- Расшаркался, - недовольно пробормотала Марея и еще ниже опустила
платок на лоб. - Пожилой, грамотный, а ни стыда, ни совести. Залил
глаза,,, И все слова у него с ужимкой.
- Нехай бежит, спотыкается, - шепнул Григорий. - Не ругай его, Марея.
Стар он, из ума выживает.
Марея скосила на него свои потускневшие глаза, повторила:
- Сторожует Костя.


2


В темных сенях послышалось неловкое шарканье чьихто ног, что-то
оборвалось там со стены и ударилось оземь. Евграф Семеныч осердился,
пробормотал невинное ругательство. Тут же метнулось с порога его известие:
- Костя пришел!
Арине бросилась в глаза скошенная набок, скорбная фигура Кости в серой,
не по росту длинной и свободной одежде, в пыльных кирзовых сапогах
гармошкой и в белой кабардинке с отвисшими книзу полями. Лба из-под
кабардинки видно не было, лишь чисто синели широко открытые, удивленные
глаза. Светилась в них по-детски трогательная радость, но и тихая
затаенная печаль сквозила из самой глубины этих доверчивых глаз, придавая
им выражение постоянной боли. Отмеченное оспой, бледное лицо его было
взволнованным.
Костя неловко переступил порог, остановился, вытянув руки вдоль тела, в
котором угадывалась еще не истраченная молодость. Быстро, украдкой
взглянул он на Арину - и свет какой-то пробежал по щекам его, коснулся
губ...