"Игорь Подколзин. Год черной собаки [NF]" - читать интересную книгу автора

окончания Сорбоннского университета я дважды побывал в СССР туристом.
Поездки оставили неизгладимый след, я буквально заболел родиной предков.
Там меня интересовало все: посещал то, что хотел. Часто вообще бродил в
одиночку и в любое время по старым кварталам столицы и Ленинграда. Не могу
объяснить, но, вероятно, под впечатлением рассказов близких я как бы
узнавал места, в которых никогда прежде не доводилось бывать. Словно после
длительной разлуки возвратился туда, откуда меня увезли ребенком. Иногда
ловил себя на мысли, что все это уже видел, причем до мельчайших
подробностей, о которых раньше никогда не было речи. Я знал русский, мне
не требовался посредник в разговоре с советскими людьми, да и они, мне
кажется, не подозревали, что я иностранец, представитель иного мира. Скажу
откровенно, под конец я чувствовал себя почти советским гражданином, мысли
и чаяния этих люден мне были ближе, нежели остальным участникам круиза.
- Мы отвлекаемся. - Эдерс побарабанил пальцами по столешнице. -
Продолжим по существу.
Уваров несколько раз кивнул и сказал со вздохом:
- Сейчас мы подошли к кульминации моей трагедии. Видите ли, заканчивая
учебу, я познакомился с девушкой, русской по происхождению. Она приехала
учиться из вашей страны в Сорбонну. Звали ее Мэри Гарб. Но это на ваш
манер, по нашему - Мария Гарбовская. Одиссея ее предков отличалась от моих
разве отдельными штрихами. Отец - крупный бизнесмен в области
радиоэлектроники, заправлял делами фирмы и научно-исследовательского
отдела в этой отрасли. Дочь - единственный и к тому же поздний ребенок.
Худенькая, со слабым здоровьем, очень застенчивая. Она была весьма
начитанной, особенно интересовалась русской и советской литературой. Общие
симпатии нас сблизили, а потом мы и полюбили друг друга. Она ввела меня в
семью, и я не только получил благословение папаши на наш брак, но и
предложение работать в технической лаборатории. В это время меня постигло
огромное несчастье: возле берегов Центральной Америки, в пресловутом
Бермудском треугольнике, в урагане "Кэтрин" погиб танкер отца, а в это
время с ним плавала моя мама. Родителей лишился, как говорится, в
одночасье.
Я ликвидировал дела во Франции и переехал сюда. Со дня на день мы
собирались пожениться - жизнь рисовалась весьма радужно. - Он вздохнул и
продолжил: - Отец Маши собирался посодействовать приобрести на мои
капиталы - их было около тридцати тысяч - ценные бумаги его компании, они
котировались очень высоко.
В конце недели мы договорились с невестой, что я, окончив кое-какие
формальности, навещу ее за городом, где у них имелась небольшая вилла.
Машенька плохо себя чувствовала, побаливало сердце, и отдыхала там, ей был
необходим свежий воздух.
Я сидел в гостинице, когда раздался телефонный звонок. Звонивший
представился референтом мистера Гарба и сообщил: шеф поручил ему оформить
мои финансовые дела и для этого он ждет меня, - разумеется, со всеми
деньгами и бумагами - в пять часов вечера в холле бара "Небеса", за
крайним столиком справа от входа. Я обещал быть, хотя не скрою, меня
слегка озадачило столь легкомысленное место для подобного свидания.
Уваров закрутил головой и сказал с досадой:
- Там-то я и повстречал Ветлугина.
- Референта звали Ветлугин? Он тоже русский? - словно подсказал Мартин.