"Николай Михайлович Почивалин. Жил человек (Роман по заказу)" - читать интересную книгу автора

Несправедливо ведь? Нет!
Александра Петровна энергично взмахивает каштановой головой, щеки ее
негодующе розовеют.
- Поехала я в облоно с отчетом. Это - года за два до его смерти. Да -
точно. Отчиталась, и прямиком к заму.
Это что ж, мол, получается? Человек за троих ворочает, с утра до ночи
на работе, а получать - как все?
Разве это порядок? А зам, оказывается, тоже считает: непорядок. "У нас,
говорит, почти все директора доплату получают, за переработку. Как
воспитатели. Вашему, говорит. Сергею Николаевичу в первую очередь надо бы,
так вы сами виноваты: забыли, что под лежачий камень вода не течет.
Приедете - напишите мне бумагу, прямо с этой зарплаты начислять можете". И
что ж вы думаете? - спрашивает Александра Петровна с радостным удивлением,
заодно приглашая подивиться и меня, собеседника. - Никаких бумаг Сергей
Николаевич писать не разрешил!
Так свои сто десять рублей до конца и получал.
Я ничего не записываю, но знаю, что историю с зарплатой, как и рассказ
нынешнего директора о спортзале, запомню: и то и другое сообщают о
человеке куда больше, чем всякие общие, даже самые высокие слова. Запомню
на всякий случай, по привычке запоминать всякие житейские детали, которые
не придумаешь и которые и есть насущный хлеб литератора; и станут они
лежать в твоей памятной копилке - до поры до времени, пока для чего-то не
понадобятся, как, впрочем, могут остаться и никогда не востребованными...
- А Евгению Александровичу повышенную ставку сразу установили, -
помолчав, сообщает Александра Петровна. - И правильно, конечно. Говорят,
нам тоже скоро прибавят. У нас ведь тут ни премий, ни прогрессивок -
ничего. А за душевность, за то, что люди сердце тут оставляют, - за это
пока надбавок не положено.
В бухгалтерию, тяжело, астматически дыша, входит высокая старуха в
темной поверх повязанной шали, в черном, старомодном - салопе, что ли, его
называют, и в валенках с галошами.
- Сашенька, заверь мне справку, - отдуваясь, просит она. - Фу, совсем
задохнулась!
Не успеваю подняться, чтобы уступить место, как Александра Петровна,
выскочив из-за стола, уже пододвигает посетительнице свободный стул,
выговаривает:
- Софья Маркеловна, да зачем же вы сами - ребята бы принесли. Ах вы
неугомонная!
- Ну вот еще, ноги-то ходят... Отдышусь - не впервой...
Старуха грузно садится, развязывая узел шали, отки"
дывая ее на плечи, - и перед нами оказывается настоящая красавица. Да,
да - из тех немногих, кого красит любой возраст и даже, по-своему,
старость. Пышная грива коротко остриженных серебряных волос, будто
пронизанных светом, сиянием, разлетистые, седые же брови, под которыми
зорко голубеют прекрасные иконописные глаза, прямой небольшой нос с
бледными, тонко очерченными ноздрями и маленькие бескровные, почти серые
губы, непонятно как сохранившие нежный девичий рисунок. Какой же,
вероятно, она была в молодости!
- Софья Маркеловна, а у нас гость, - кивает на меня Александра Петровна.
- Да ну! - Старушка немного отдышалась, бурые, от усилий, пятна на