"Николай Михайлович Почивалин. Жил человек (Роман по заказу)" - читать интересную книгу автора

Директор оставляет нас одних, пообещав всяческое, необходимое для
работы содействие - вплоть до предоставления отдельной комнаты. Мы сидим с
Александрой Петровной друг против друга: она - в углу, за своим столом со
стопками бумажных папок по краям, чернильницей "непроливашкой" посредине и
прародителем нынешних ЭВМ - арифмометром под рукой; я - за вторым, пустым
столом, застеленным газетой, у окна, за которым - синева да солнце...
Александра Петровна рассказывает об Орлове, пользуясь в основном
прилагательными - замечательный, чуткий, принципиальный; у меня эти
обкатанные слова никакого представления не вызывают, для нее окп наполнены
содержанием, и произносит она их. волпуясь. То изумленно, то горестно
взлетят и опадут ее невидные редкие брови; то прильет к щекам кровь, на
секунду помолодив открытое скуластенькое лицо, то отхлынет, еще резче
обозначив косые складочки по краям пакраптенных губ; то вдруг
удивительными черными лучами заиграют, засияют ее доверчивые глаза - такие
внезапные превращения происходят разве что с прибрежной морской галькой,
что сухо, не привлекая взгляда, шуршит под ногами, пока, накрытая волной,
не полыхнет своей первозданной чистотой и блеском, Мелькает догадка: а
ведь она любила Орлова. Знаю, какая это услужливая и обманчивая штука -
схема, и энергично начинаю раскручивать ее. Конечно же, любила - давно,
тайно, тщательно скрывая любовь не только от других, но и от себя самой.
И любит до сих пор: в ее небогатой встречами жизни эта потайная любовь
была и остается главным духовным событием. Замуж вышла рано, без особой
привязанности, за надежного работящего человека, верна ему, родила ему
двух-трех детей, в которых души не чает, а это - отдельное, особое. То,
что она замужем, ясно по золотому кольцу на правой руке - тонкому, от
времени потускневшему.
- Александра Петровна, а семья у Орлова осталась?
- Ну, как же - жена и дочь, Мария Егоровна и Оля. - В голосе Александры
Петровны разве что прибывает теплоты, участия. - Уехали недавно на ее
родину.
Трудно им тут было. Каждый знает, каждый сочувствует.
Добром ведь тоже нсказнить можно.
Как и следовало ожидать, схема не выдерживает даже простейшего
испытания, рассыпается. И тут же - теперь моим вниманием завладевает это
узкое, потускневшее колечко - набрасываю новую: очень уж в одно ложатся,
складываются наблюдения. Семья Александры Петровны живет скромно,
внатяжку, как говорят. Кольцо - вероятно свадебное - единственное
украшение, не считая, конечно, овальной, давно вышедшей из моды
"звездочки", которой моя родная Пенза щедро утолила когда-то часовой голод
послевоенной России. Продолжая рассказывать, Александра Петровна подпирает
подбородок рукой - желтая простого трикотажа кофта на локте аккуратно
заштопана. На пальто у нее - видел, когда раздевался, - воротник из
раскурчавпвшегося побитого каракуля. Малость слукавив, спрашиваю, какой в
детдоме штат, потом - какие у работников ставки.
- Очень скромные. Те, кто ставки ищут, к нам не пойдут. - На секунду
черные доверчивые глаза Александры Петровны становятся строгими и опять
начинают излучать свое удивительное теплое сияние. - Ладно - вам можно,
вам, наверно, интересно будет. Зарплата у Сергея Николаевича была - знаете
какая? Сто десять рублей. А работал: приходил утром, в начале седьмого - к
подъему. Уходил не раньше одиннадцати - после отбоя.