"Николай Михайлович Почивалин. Когда идет поезд (рассказ)" - читать интересную книгу автора

другой на склад зачем-то ходила. В автобусе вместе с работы попадали...
Что старше - это ничего, мне даже нравилось. А вот что молчит все время, -
никак, бывало, не привыкну. Столкнемся на стройке - кивнет и мимо. Только
глазищами зыркнет. В автобусе едем - опять молчит. Словно ему цементом
скулы схватило. Только когда водочкой от него потянет, тогда слово и
обронит.
- С ним и сейчас не разговоришься, - вставила Клава.
- Что ты! - не согласилась Ольга. - Сейчас-то отошел, человек как
человек. Тогда бы поглядела! Я ему, пока гуляли, всю автобиографию
выложила. А он про себя - опять же молчок. Начала допытываться -
пошучивает: "А зачем тебе надо? Вот он, я - весь перед тобой".
Ну, говорю, хоть про родителей расскажи. Где они у тебя, кто? "Отец
после войны скончался. Маманя в Подмосковье живет. Вот женюсь, говорит,
сюда ее перевезу".
Я сразу за другое: а до этого, мол, где работал? "Мало ли где, говорит,
- земля большая". И тоже на другое: "Мороженого хочешь"?
- Скрытный.
- Еще какой! Поженились, и то не все про него знала. Да и выходить-то
из-за этого боялась. То вроде ясный вон как день, то будто лес темный.
Разбери его. Из девок, думаю, уйти легко, а назад в девки не воротишься.
Казнись потом.
- Я-то своего с мальчишек почти знала, - с затаенной болью сказала
Клавдия. - Учились вместе. А видишь, как ошиблась.
- Ты погоди на человека раньше времени крест ставить, - убежденно
остановила Ольга. - Человека всегда повернуть можно.
- Повернешь!.. Тебе-то, слушаю, и поворачивать ничего не пришлось.
- Так думаешь? - Ольга усмехнулась. - А я тебе скажу, это все прибайки,
а байка впереди. И потрудней водочки все обернулось, хотя с нее, с
водочки-то, и началось... Сначала-то ровно все хорошо было. Сняли частную
квартиру, переехали, работаем. На работу - вместе, с работы - вместе. Я уж
и привыкать стала, что молчун он.
А тут он и разговорился! Опять с дружками своими прежними столкнулся.
Что ни божий день, то выпивши. Откуда, на что? Зарплату всю до копеечки
домой несет. Ну, раз там угостят, другой, третий, - когда-то и самому
платить нужно. Да и характер у него не такой, чтоб на дармовщину
прокатываться. Вижу - нечистое дело, а допытаться не могу. Пришел раз
посильней выпивши, чем всегда, я и давай его! Думаешь, мол, не понимаю,
что ловчишь ты в своей кладовой? А обо мне подумал, если о себе думать не
хочешь? Дите будет - куда я с ним, если тебя посадят? Решетки-то, мол,
побойся, если стыда не боишься!..
- Мой-то подрабатывает, - облегченно сказала Клавдия.
- Сидит, помню, за спинку кровати держится, сапоги снимает. А тут
услышал про решетку-то - потемнел.
И про сапог забыл. "Да не,боюсь, я, - говорит, - твоей решетки. Был я
уже там". Как был?! У меня, веришь, опустилось все.
- Надо же! - испуганно ахнула Клавдия.
- "А так, - говорит, - за спасибо живешь два года на Чукотке вкалывал".
- Тут у него и хмель вроде весь вышел. Сказываю тебе - первый раз
разговорился... Пришел он в сорок восьмом из армии, с япошками только
захватил. Пришел весной, а зимой перед этим отец в воспитале скончался.