"Николай Михайлович Почивалин. Когда идет поезд (рассказ)" - читать интересную книгу автора

каких-то оправданий... В последний раз, затосковав и чуть было не решив
вернуться в Пригорск, Михаил думал о ней вскоре после женитьбы на
молоденькой и бесталанной певичке.
На худенькой, с лучистыми глазами девчушке, оказавшейся чудесным
человеком, с которой Михаил Петрович вырастил детей, знал счастье и вместе
доживает долгую жизнь, ни о чем не жалея... Если говорить точнее, помнил
Михаил Петрович Татьяну всегда. Но потом, после какого-то душевного
перелома, о ней думалось уже иначе, по-другому, - так, верно, думаем мы
обо всем, что связано с юностью или, еще точнее, - о самой юности:
улыбаясь, немножко грустя и понимая, что она не возвращается...
...Все это, то ослепительно вспыхивая, то расплываясь, теряя краски,
пронеслось в затуманившихся на секунду глазах Михаила Петровича, пока
пожилая женщина в белом платочке и вязаной коричневой кофте смотрела на
него. Он шел к ней, хотел ее видеть и сразу узнал. Она не ждала, не
предполагала, что это может быть он, и, не узнавая, рассматривала его со
спокойным любопытством.
- Правильно - Татьяна Андреевна... А вас не знаю что-то. Да вы
проходите, пожалуйста.
- Я Михаил, - не трогаясь с места, сказал Михаил Петрович.
Какое-то мгновение серые, в мягких мешочках глаза женщины смотрели с
прежним любопытством, - нужно время, чтобы перенестись на сорок лет назад,
- потом вдруг засияли так неудержимо, так чисто, что Михаил Петрович, не
услышав еще ни одного слова, понял: все эти годы она также помнила о нем.
Он мог поклясться, что эту секунду, нет - десятую долю секунды, как при
впышке молнии, на него смотрели молодые и прекрасные глаза прежней Тани...
- Миша?! Михаил Петрович! - Всплеснув руками, Татьяна Андреевна прижала
их к зардевшимся щекам. - Боже мой! Да откуда вы? И вспомнили! Ах ты,
господи, да что ж вы стоите? Проходите, раздевайтесь. Давайте сюда
пальто!..
Михаил Петрович покорно отдал пальто и кепку, прошел и сел на указанное
ему место, продолжая растроганно улыбаться. Татьяна Андреевна забегала,
захлопотала, то накрывая стол белой скатертью, то позванивая на кухне
чайной посудой, по пути ахая и качая головой, - как каждая женщина,
волнуясь, она предпочитала действововать. Михаил Петрович, наоборот,
израсходовав огромный душевный заряд и достигнув цели, чувствовал себя
опустошенным и устало следил за помолодевшей хозяйкой.
- Да не надо это - насчет чаю, - не очень уверенно возразил он; начав,
по почину Татьяны Андреевны, говорить на "вы", несколько минут спустя, они
по молчал изому сговору стали пользоваться обезличенными фразами - с ними
незаметно входила неловкость.
- Ну вот еще! - отмахнулась Татьяна Андреевна и, чутко почувствовав
фальшь такого разговора, просто перешла на прежний дружеский язык: - Ты в
чужой монастырь со своим уставом не лезь. Пришел в гости - слушайся!
Ощущение неловкости сразу исчезло: почувствовав себя свободнее, Михаил
Петрович огляделся, и, надо сказать, с некоторым удивлением. Вопреки
мрачному внешнему виду дома, довольно просторная комната выглядела уютно.
Длинные цветные занавески на окнах, изящный письменный столик в углу,
широкая тахта-кровать - в другом, накрытый салфеткой телевизор и легкая,
без глупых безвкусных украшений люстра над круглым столом.
Да вдобавок к этому - белоснежные потолки такой высоты, какой Михаил