"Николай Михайлович Почивалин. Когда идет поезд (рассказ)" - читать интересную книгу автораПетрович, обладатель новой, архисовременной квартиры, машинально
позавидовал. - Вот так и живем, - по-своему истолковав взгляд гостя, кивнула Татьяна Андреевна. - Последний месяц хоромы наши достаивают. Сносят. Видел новый дом? Вот туда нас - скорей бы уж, что ли... Поставив вазу с яблоками, она засмеялась. - Подвигайся. Сядем, как говорят, рядком да потолкуем ладком. Ну, с праздничком меня нынче!.. Разливая чай, Татьяна Андреевна смотрела ясными глазами, искренне радовалась. - Я ведь о тебе все знаю. Следила, можно сказать, за тобой. И как заслуженного дали. Потом - народного. И своим всем рассказывала - они тебя тоже знают. До сих пор вон как ты запоешь по радио, дочка кричит: "Мама, иди - твой поет..." Спохватившись, Татьяна Андреевна виновато засмеялась, чуть одутловатые щеки ее порозовели. - Так уж это она, подтрунивает. Ты только не обижайся. - Что ты, что ты! - поспешно успокоил Михаил Петрович, больше всего ценивший в людях простоту и искренность, - может быть, потому, что в привычном ему артистическом мире качества эти, мягко говоря, не были главенствующими. - Как же ты жила эти годы, Таня? - Да как? Обыкновенно. До прошлого года работала заведующей детским садиком. Скоро год вот на пенсии. Муж в войну погиб. Папа давно помер. Живу с дочкой и с внуком. Дочка-то еще, поди, навстречу тебе попалась. Тоже уж не молоденькая. А внучонку - Татьяна Андреевна рассказывала свою обычную житейскую повесть просто, не печалясь и не жалуясь, опуская всякие мелочи, - Михаил Петрович слушал, не проронив ни слова, не спуская глаз и чаще всего задерживая взгляд на ее рыжеватых с проседью волосах. - Что так разглядываешь? - спросила Татьяна Андреевна. - Старуха. - Не то. Я тоже старик. У тебя раньше вроде черные косы были, а теперь... - Выгорели, за сорок-то лет... Ты прежде-то кудрявым был. А теперь вон от былой красоты один хохолок остался. Пытливо взглянув - не обиделся ли - и удостоверившись, что он весело хмыкнул, Татьяна Андреевна добродушно рассмеялась, показав белые зубы. Слишком белые, не по возрасту, и так плотно посаженные друг к другу, как скорее удается хорошему протезисту, нежели природе. "Ну и что же, - мысленно одернул себя Михаил Петрович, - у самого четыре моста..." На душе у пего было удивительно хорошо. Не столько вникая в смысл того, что говорит Татьяна Андреевна, сколько вслушиваясь в ее голос, все такой же чистый и глубокий, Михаил Петрович временами словно утрачивал чувство реальности. Ему начинало казаться, будто и не было этих сорока лет, что по-прежнему, мурлыча себе под нос, постукивает молоточком дядя Андрей, а он, Михаил, негромко переговаривается с сероглазой, давно приглянувшейся ему дочкой сапожника. И надо ли ему было тогда уезжать?.. - Я тебя всегда помнил, Таня, - твердо сказал Михаил Петрович. - Верю, - не удивившись, кивнула Татьяна Андреевна и просто призналась: - Знал бы ты, сколько я тогда слез по тебе выплакала! |
|
|