"Николай Михайлович Почивалин. Цветут липы (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Газик Алексей ведет сам, незлобиво поругивая медлительных гусей и
по-дружески кивая встречным колхозникам. Сворачиваем в проулок, переезжаем
деревянный мост - машина идет теперь вдоль мелькающей за деревьями Суры,
то взбираясь на пригорок, то скатываясь вниз и подпрыгивая на корневищах.
Нет, я наверно, никогда не перестану любоваться нашим Присурьем! Где ни
пожил, где ни побывал за свою жизнь - не буду умалять достоинств всех иных
мест, несть числа их красотам, но только наш сурский край так ненавязчиво,
просто и сразу ложится на сердце; это я проверил не только на себе.
Климатологи с похвалой отзываются о его ровном и устойчивом климате
(всякие аномалии последних лет - не в счет, ими мы повсюду одинаково
расплачиваемся за дерзновенные вмешательства в природу); экономисты дают
высокую оценку его землям и пастбищам; молчаливые пейзажисты неустанно
колесят по всей области, захваченные разнообразием ее пейзажей.
Для нас же, простых смертных, все эти достоинства слиты воедино; не
раскладывая их на составные части, мы просто знаем, что это такое, наше
Присурье, и просто любим его. А уж что касается разнообразия - такого
действительно поискать только! У нас есть и горы - какието дальние
родственники-отроги Жигулей, покрытые зеленым плющом дубняка; есть степи,
неоглядные и такие разные по временам года: то белоснежные, с тонкой
сининкой ранних зимних закатов, то восковые, с сухим шелестом
перекатывающие пшеничные волны куда-то к горизонту. Есть овраги, поросшие
мелким чернолесьем, в зеленых сумерках которых стеклянно звенят ключи.
Есть леса - и смешанные, полные солнца и веселой птичьей неразберихи, с
земляничными кулигами на взгорках и частым малинником в глухих низинах; и
наши прославленные сосновые боры - сизо-сумрачные, таинственные,
устеленные понизу слежавшейся хвоей и пропитанные густым грибным духом. А
еще - кроме рек и речушек - есть у нас Сура. Не Волга она, конечно, но и в
Волге сквозит ее чистая синяя струя.
Вот она, Сура, и бежит сейчас по левую сторону от нас, мелькая за
деревьями и открывая за каждым поворотом все новые и новые виды. Да такие,
что хочется выпрыгнуть из машины и остаться тут. Если не навсегда, то хоть
на часок: постоять, подумать, почувствовать, как слетает с тебя вся
скверна и суета, как глубже и чище дышится, - побыть с глазу на глаз с
самой первоосновой всего живого, что породила тебя и которая, в свои
сроки, примет тебя обратно...
- Как места? - спрашивает Алексей.
- Ну! - только и нахожу я слов.
Сура то сходится в узких тенистых берегах, и тогда вода в ней
становится зелено-золотистой, как диковинной вино из старинных погребов;
то растекается, голубея, и расстилает желтые пески - такие чистые и
нетронутые, какие южным курортам триста лет уже не снятся! Вон рухнул вниз
головой с обрыва коряжистый дуб - умирают не только люди, - и Сура
напоследок ласково омывает его зеленые кудри. Вот - торжествуя над смертью
- выскочила на пологий берег стайка березок, похожая на стайку белоногих
девчат, что сейчас разнагишаются и, прикрыв руками юные груди, с визгом
бросятся в теплую вечернюю воду. Чего только Сура не покажет!..
- Прибыли.
Газик вкатывается на широкую поляну и останавливается почти впритык к
крепкому, в одно оконце дому с пристроенным к нему летним тесовым навесом;
прямо на поляне, по траве, без всякого, кажется, порядка стоят ульи. Я