"Николай Михайлович Почивалин. Последнее лето (Повесть)" - читать интересную книгу автора

комнаты та, новая, вышла. Кудряшки такие завитые, а на самой-то одни глаза
только и есть. Да, видно, сразу и догадалась: схватила мальчонку, прижала
к себе и заплакала. Не плачь ты, говорю. Я же не скандалить приехала.
Ты-то разве виновата в чем?
Шумно сморкнувшись, Анна Павловна покачала головой.
- Смотрю на них и не знаю, чему дивиться больше.
Тому ли, что глупенькая эта помоложе себе не нашла или что он, в его
годы-то, такую молоденькую взять отважился! С тем и уехала...
Тогда же на свадьбе Тарас Константинович впервые заметил, как сдала их
москвичка: недавно вроде ходила она статная, независимая - сейчас вдруг
опустились плечи, во всем ее облике, голосе, в растроганном, мокром от
слез лице неуловимо проступило что-то покорно тихое...
- Летят годочки-то, Константиныч, летят! - отвечая на пристальный
взгляд директора таким же взглядом, кивнула Анна Павловна. - А ты сам-то
на отдых собираешься? Или тебе все износу нет, дьужнльный, может?
- Какой там двужильный! - засмеялся Тарас Константинович. - Сам
чувствую - пора. Отхожу вот лето, и хватит.
- Кого ж за себя оставишь? - А ты как думаешь - кого?
- Да ведь Александра Федорыча, наверно, Забнева, Кого ж еще?
- Как он, по-твоему?
- А такой же, как ты. Только помоложе.
Тарас Константинович внутренне от такой прямоты поежился: горьковато,
но правда; Анна Павловна, подбирая слова, неторопливо закончила:
- Ты-то, Константиныч, к людям, конечно, помягче.
Это ведь ты с виду только нелюдим. А у него, у Забнева, этого еще мало.
Но тоже ничего: жизнь оботрет, всему научит.
- А Игонькин как? - чувствуя, что горчинка его рассасывается, исчезает,
спросил Тарас Константинович.
- Этот-то при чем? - удивилась Анна Павловна. - Не-ет, этот ажур-абажур
- как его там - долго у нас не задержится. Легкий больно.
- Не задержится, значит?
- И толковать нечего. Куда повиднее люди-то были, и то как ветром
сдуло. Будто их и не было.
Хозяйка проворно поднялась.
- Заговорила я тебя, балаболка старая, а время-то обеденное. Есть-то,
поди, хочешь?
- Хочу, - чистосердечно признался Тарас Константинович.
- Вот я и соберу сейчас, пополдничаешь со старухой. Давно ты у меня за
столом не сидел. Лет двадцать - с дочкиной свадьбы.
- Я ведь не один, Анна Павловна, - замялся Тарас Константинович, тоже
поднимаясь, - Петр там сидит, ждет.
- А ты и его зови. Василий давеча утку принес, стушила я ее - ну,
скажи, с телка вон!
Приговаривая, Анна Павловна убрала на подоконник швейную машину,
застелила стол скатертью и, видя, что директор все еще колеблется,
поторопила:
- Иди, говорят, иди. - Она добродушно засмеялась. - Пока вы там
прохлаждаетесь, я и соберу, и приоденусь хоть. А то в кои веки кавалеры
заявились, а я чуть не в исподнем!