"Николай Михайлович Почивалин. Юность (Повесть) " - читать интересную книгу автора

отвоевал еще в гражданскую, ногу потерял. Особенно обескураживало то, что
в редакции единственным мужчиной, не считая, конечно, Пояркова, оставался
я: все сотрудники ушли на фронт в первые же месяцы.
Несколько дней тому назад было передано сообщение о провале немецкого
плана окружения и взятия Москвы.
Война, по моим представлениям, шла к концу, и отчаяние, что я не смогу
принять участия в разгроме врага, достигло предела. Я пренебрежительно
правил материалы новых сотрудниц, никогда не работавших в газете, фыркал и
утихал только под умным насмешливым взглядом Пояркова.
И вдруг - новость, воскресившая мои надежды: в нашем городе началось
формирование резервной армии. Маленький городок, с его узкими улочками и
старыми ветлами, зашумел, захлопотал, стал вдруг тесным. Откуда-то с горы
доносились глухие хлопки учебных стрельб, по выбитым мостовым носились
тяжелые грузовики и проворные легковушки, вечерами по единственному в
городе асфальтированному тротуару под руку с восторженными девчатами
прогуливались подтянутые лейтенанты.
В один из декабрьских дней в кабинет Пояркова вошел невысокий грузный
военный. На петлицах у него было по три "шпалы".
- Пресс. Редактор армейской газеты, - отрекомендовался он.
На следующий день мы потеснились: небольшую комнату корректоров заняла
армейская редакция. Появился рыжий, щеголевато одетый Метников, зазвучал
веселый грудной голос Черняковой. Еще через два дня корректорская не
вмещала уже всех сотрудников новой газеты. За день до отъезда, попыхивая
трубкой, по комнатам загулял Гранович.
Старший батальонный комиссар Пресс не возражал взять меня в редакцию,
но поставил непременное условие:
направление военкомата.
Я побежал в горвоенкомат, где работал мой хороший знакомый, товарищ по
комсомолу - Сергей Маринников.
Оказалось, что Маринников - большой чин. Дежурный долго допытывался,
зачем мне нужен старший лейтенант, и только после ссылки на горком
комсомола проводил по запруженному людьми коридору.
Хмурый рябоватый Маринников был очень занят. Опустив заранее
продуманную вводную часть, я коротко изложил свою просьбу. Маринников
поскреб затылок, решительно взял ручку.
Все еще не веря собственной удаче, я смотрел, как на чистом форменном
бланке размашисто, от руки он писал:
"...военкомат направляет вам..."
- На!
Спустя два часа меня официально зачислили в состав армейской газеты, и
вот я еду вместе со всеми в темную вимнюю ночь. Пункт назначения -
Западный фронт!
В коридоре тишина. Из купе доносится богатырский храп, не заглушаемый
даже стуком колес, гудками. Вхожу Храпит розовощекий крепыш, начальник
нашего издательства Гулевой. Тихо, беззвучно спит начальник отдела
фронтовой жизни, немолодой, внешне невзрачный капитан Левашов. Крупное,
непропорционально удлиненное лицо его и во сне дышит каким-то устоявшимся
спокойствием внутренней силой. Замысловато высвистывает литсотрудник Миша
Гуарий, вчерашний студент Московского университета, страстный историк.
Нервные, тонко очерченные ноздри его смешно оттопыриваются. У него