"Николай Михайлович Почивалин. Юность (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Редакция расположилась в мягком вагоне. Весь вечер мы носили сюда со
склада сухари в огромных бумажных мешках, сахар, консервы. Сейчас коридор
пуст, двери купе закрыты, и только по оживленным голосам можно судить, что
мои новые товарищи не спят.
Расстегиваю черный дубленый полушубок, устало присаживаюсь на скамеечку
у окна. Курю одну папиросу, вторую, третью. На душе та спокойная пустота,
которая всегда приходит после нервного напряжения.
Из купе выходит сухощавый черноволосый юноша в военной форме, в
новенькой, поскрипывающей портупее, но без знаков различия на малиновых
петлицах. У него смоляная копна волос, смуглое лицо, заканчивающееся
острым подбородком, крупный нос, удивительно красные полные губы. Это
Евгений Гранович, поэт нашей газеты, Попыхивая трубкой, он подходит ко мне.
- Вы, значит, у нас будете работать?
В тоне поэта, стихов которого я ни разу не читал, чувствуется явная
снисходительность.
- Да.
Раз за разом всхрапывает трубка, снова вопрос:
- Позвольте полюбопытствовать: кем?
- Литературным секретарем.
Черные густые брови Грановпча изумленно топорщатся.
- Что же, и мои материалы править будете?
- Как придется.
- Считаю долгом предупредить: терпеть не могу, когда меня правят!
Хочу сказать что-то резкое, но, как это часто со мной бывает, сразу не
нахожусь.
Гранович уходит. Он плотно прикрывает за собой дверь, и через минуту в
купе раздается дружный смех.
Среди мужских голосов выделяется грудной, девичий. Это корректор
Чернякова. Прокатываются, конечно, по моему адресу, и черт с ними! Терпеть
не может! Возможно, придется и терпеть, товарищ Гранович!
Признаться, я пока чувствую себя в новом коллективе скверно. В редакции
всего второй день, никого еще толком не знаю, а то, что известно,
основательно пугает. Два или три сотрудника кончили в этом году
Литературный институт имени А. М. Горького. Этот институт закончил и
ответственный секретарь Метников, рыжий, не очень разговорчивый человек,
разгуливающий в коричневом кожаном пальто и белоснежных бурках. За два дня
он удостоил меня одной-двумя фразами. Метников - мое непосредственное
начальство. Несколько сотрудников, говорят, работали в "Красной звезде".
Короче, я самый молодой среди них, за плечами у меня два года работы в
скромной городской газете и куча стихов, которые, конечно, не посмею
показать ни одному из этих богов от журналистики!
Сознание своей газетной молодости очень тревожит меня. Попал, кажется,
не в свои сани. В дивизионную газету - еще бы ладно, а то сразу -
армейская! Но выбора не было.
С начала войны я прошел две медицинские комиссии - одну на общих
основаниях, вторую - по собственному настоянию. Нестроевой! Близорукость
закрывала все пути на фронт - туда, где, по моим понятиям, должен был
находиться теперь всякий порядочный человек.
Поярков, редактор городской газеты, успокаивал: "Не леем на фронт, надо
кому-то и в тылу работать". Ему, конечно, можно так говорить: он свое