"Николай Михайлович Почивалин. Юность (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Куда денется! - вздергивает бородку старик и удовлетворенно
заключает: - В клочья!..
Узнаем, что помещение редакции районной газеты уцелело, - немцы
выпускали в городе свою газету. Редакция недалеко отсюда.
Пока начальник издательства Гулевой разыскивает квартиры, осматриваем
редакцию. Выдернутые из письменных столов ящики валяются на полу, на
этажерке - куча немецких газет. Гранович разворачивает одну из них - с
жирной страницы, отсеченной внизу черной зигзагообразной чертой, смотрит
серое лицо с жидким, словно прилипшим ко лбу клином волос. Гитлер.
- Посмотрите, что тут творится! - кричит из-за стены Гуарий.
В типографии, отделенной от редакции дощатой переборкой, - опрокинутые
наборные кассы, на полу - кучи смешанного шрифта. Сколько времени его
теперь нужно разбирать - букву по буковке, чтобы эта груда тускло
поблескивающего свинцового лома снова легла в строгом, раз навсегда
заведенном порядке, снова служила человеку, культуре! И это сделали люди,
на земле которых жил Иоганн Гутенберг! [Иоганн Гутенберг - выдающийся
немецкий изобретатель, создатель европейского способа книгопечатания
подвижными литерами (жил в 1400 - 1468 гг.)]
В углу - стопки книг в яркой, пестрой обложке. Беру верхнюю, с трудом
перевожу с немецкого: "Сто солдатских анекдотов". Переворачиваю страницу и
не верю глазам: на великолепной бумаге, типографски блестяще выполненный
ошеломляюще похабный рисунок. Швыряю книгу в угол. Какая гадость!
- Что там? - спрашивает Гранович.
Гранович тянется к стопке, качает головой.
- Да, цивилизация!..
- С новосельем! - раздается в дверях веселый голос Машеньки. - Женя,
что вы смотрите?
Гранович поспешно бросает книжку на пол, загораживает Машеньке путь.
- Ничего, Машенька, ерунда.
- А все-таки?
- Пособие для немецких солдат... по любви.
Щеки девушки рдеют.
Начинается наш трудовой день.
Чернякова читает корректуру, я правлю корреспонденции, Метников,
насвистывая, составляет макет номера.
Из типографии доносится веселый смех - это потешает наборщиц разбитной
Леша Зайцев, наш шофер. Дел у него сегодня немного, следить за крохотным
движком надобности нынче нет. Газету будем печатать здесь - печатная
машина в порядке, работать в просторном помещении удобнее, чем в тесном
автобусе. Я чаще, чем другие сотрудники, хожу в типографию и замечаю, как
поразному относятся девушки-наборщицы к бойкому шоферу. Зина бросает на
Лешу неодобрительные взгляды.
Только изредка, при удачной шутке, ее тонкие брови вздрагивают. Нюра
простодушно хохочет, порой, точно ее щекочут, взвизгивает.
- Слушайте, Гуарий, - раздается насмешливый голос Метникова. - Вы
думаете, у нас в газете шестнадцать полос да еще воскресное приложение? Не
думаете? Тогда наполовину сократите!
Миша Гуарий страдальчески морщится, начинает беспощадно резать свое
творение. Вид у него сумрачный, решительный, тонкие ноздри раздуваются.
- Миша, - как ни в чем не бывало спрашивает Метников, - нравятся вам