"Николай Михайлович Почивалин. Юность (Повесть) " - читать интересную книгу автора

мои усы?
- Скверные, неприличные, рыжие усишки! - зло рубит Гуарий.
Секретарь хохочет.
- Вам изменяет вкус, Миша. Порядочный мужчина должен быть с усами. Если
бы у вас были усы, вы писали бы короче.
- Оставьте меня в покое! - кричит Гуарий.
Кончится это тем, что Миша посопит, толково сократит свою статью и
начнет рассказывать о Карфагене.
Пунические войны - тема его кандидатской диссертации; из жизни Древнего
Рима Миша вдохновенно черпает всевозможные поучительные истории по любому
поводу.
Часа в три весь основной материал отправлен в набор. Осталось сдать
фельетон Грановича и статью Кудрина "Коммунисты одной роты". Заместитель
редактора часа три назад выехал в ближайшую часть и должен вот-вот
вернуться.
Отправляемся обедать все вместе, заодно нужно узнать, где предстоит
сегодня ночевать. Ведет нас Гулевой.
Метников сегодня в отличном настроении. Поглядывая на розовощекого
кареглазого Гулевого, он подтрунивает:
- Шикарная у вас жизнь, Гулевой! Возглавляете издательство, которое
выпускает всего одну газету, и то без вашей помощи.
Гулевой беззлобно отшучивается.
- Что бы вы без меня делали? Ни поесть вам, ни поспать, разъединой
газеты и то не выпустить!
И начальник издательства прав. Благодаря его хлопотам мы пока ни в чем
не испытываем нужды. Кажется, сами собой доставляются бумага, горючее,
промерзлые, но удивительно вкусные буханки хлеба, консервы.
Наконец, переезжая, мы никогда не задумываемся над тем, где
остановимся: Гулевой все устроит!
Гуарий по пути срывает с забора какое-то объявление, свистит:
- Видали, вы!
И читает:
..."Жителям города Б. в двухдневный срок предлагается сдать германской
армии теплые вещи, как-то: валенки, полушубки, тулупы, кожаные и шерстяные
рукавицы, а также теплые платки.
Уклонившиеся от выполнения настоящего приказа будут привлечены к
ответственности по всей строгости законов военного времени.
Бургомистр А. Никольский".
Приказ отпечатан на машинке, выглядит этот листок совсем обычно, но
каким чужим миром веет от него!
- Пошли, пошли, нечего заниматься пустяками, - торопит Пресс.
Гуарий рвет объявление, колючий ветерок подхватывает мелкие клочья и,
кружа, уносит по улице.
У крепкого деревянного домика с облупившимися крашеными наличниками
останавливаемся. Против окон свежим срезом желтеет широкий пень - старая
ветла пошла на дрова.
Гулевой по-хозяйски распахивает дверь.
В небольшой прихожей, служащей одновременно и кухней, - большая русская
печь. У шестка хлопочет пожилая женщина в платочке. Когда мы входим, она
оглядывается, сдержанно, но как-то очень сердечно кланяется,