"Плутарх. Демосфен и Цицерон " - читать интересную книгу автора

прежнюю вражду, забыть об обидах Союзнической войны и послать помощь,
которая и спасла оба города. Затем, разъезжая послом по Греции и произнося
зажигательные речи против Филиппа, он сплотил для борьбы с Македонией почти
все государства, так что оказалось возможным набрать войско в пятнадцать
тысяч пеших и две тысячи всадников, - помимо отрядов граждан, - и каждый
город охотно вносил деньги для уплаты жалования наемникам. Именно тогда, как
пишет Феофраст, в ответ на просьбы союзников назначить каждому точную меру
его взноса, народный вожак Кробил заметил, что война меры не знает {38}.
Вся Греция была в напряженном ожидании, многие народы и города уже
сплотились - эвбейцы, ахейцы, коринфяне, мегаряне, жители Левкады и Керкиры,
но самый важный из боев был еще впереди: Демосфену предстояло присоединить к
союзу фиванцев, которые населяли страну, соседнюю с Аттикой, владели
значительной боевой силой и считались тогда лучшими воинами среди греков.
Однако нелегкое было дело склонить к выступлению против Филиппа фиванцев,
которых он только недавно, во время Фокидской войны, привлек к себе
благодеяниями, тем более что из-за пограничных столкновений распри между
Афинами и Фивами почти не прекращались.
18. Тем не менее, когда Филипп, гордый своим успехом при Амфиссе,
внезапно захватил Элатию и занял всю Фокиду и афиняне были потрясены
настолько, что никто не решался взойти на ораторское возвышение и не знал,
что сказать, Демосфен, поднявшись один среди всеобщего молчания и
растерянности, советовал объединиться с фиванцами; этою и еще другими
надеждами он, как всегда, ободрил и воодушевил народ и принял поручение
вместе с несколькими согражданами выехать в Фивы. Отправил своих послов, как
сообщает Марсий, и Филипп - македонян Аминта, Клеандра и Кассандра,
фессалийца Даоха и Дикеарха, которые должны были выступить против афинян.
Фиванцы ясно видели, в чем для них польза и в чем вред, ибо у каждого в
глазах еще стояли ужасы войны и раны фокейских боев были совсем свежи. Но
сила Демосфенова красноречия, по словам Феопомпа, оживила их мужество,
разожгла честолюбие и помрачила все прочие чувства, и в этом высоком
воодушевлении они забыли и о страхе, и о благоразумии, и о благодарности,
всем сердцем и всеми помыслами устремляясь лишь к доблести. Этот подвиг
оратора произвел такое огромное и яркое впечатление, что не только Филипп
немедленно послал вестника с просьбой о мире, но и вся Греция воспрянула и с
надеждою глядела в будущее, а Демосфену подчинялись и выполняли его приказы
не только стратеги, но и беотархи {39}; в Собрании фиванцев голос его имел
столько же значения, сколько у афинян, и он пользовался любовью обоих
народов и властью над ними не вопреки справедливости, как заявляет Феопомп,
но в высшей мере заслуженно.
19. Но, видимо, божественная судьба - или же круговорот событий - этот
именно срок полагала свободе Греции, а потому противодействовала всем
начинаниям и являла множество знамений, приоткрывая грядущее. Грозные
прорицания изрекала пифия, многие вспоминали старинный Сивиллин оракул:

О, если б мне довелось не сражаться в бою Фермодонтском,
Но, уподобясь орлу, на битву взирать с поднебесья!
Плачет о доле своей побежденный, погиб победивший.

Говорят, что Фермодонт - маленькая речушка в наших краях, под Херонеей,
и что впадает она в Кефис. Однако в нынешнее время мы не знаем ни одного