"Плутарх. Эмилий Павел и Тимолеонт " - читать интересную книгу автора

послов, - Персей, рассудив, что теперь незачем тратить на Гентия деньги,
поскольку он сам дал римлянам неопровержимые доказательства своей вражды и
своим бессовестным поступком уже втянул себя в войну, лишил несчастного его
трехсот талантов, а немного спустя равнодушно глядел на то, как претор Луций
Аниций с войском изгнал Гентия вместе с женой и детьми из его царства, как
сгоняют птицу с насиженного гнезда.
На такого-то противника и двинулся теперь Эмилий. Презирая самого
Персея, он не мог не подивиться его мощи и тщательности приготовлений: у
царя было четыре тысячи всадников и без малого сорок тысяч воинов в пешем
строю. Он засел на берегу моря, у подножья Олимпа, в местности совершенно
неприступной, а к тому же еще и укрепленной им отовсюду валами и
частоколами, и чувствовал себя в полной безопасности, рассчитывая, что время
и расходы истощат силы Эмилия. Последний был человеком живого ума и стал
тщательнейшим образом взвешивать все способы и возможности приступить к
делу. Замечая, однако, что войско, привыкшее в прошлом к распущенности,
недовольно промедлением и что солдаты беспрестанно докучают начальникам
нелепыми советами, он строго поставил им это на вид и приказал впредь не
вмешиваться не в свои дела и не заботиться ни о чем другом, кроме
собственного тела и оружия, дабы выказать свою готовность рубиться истинно
по-римски, когда полководец найдет это своевременным. Ночным дозорам он
велел нести службу без копий, полагая, что караульные будут зорче наблюдать
и успешнее бороться со сном, если не смогут отразить нападения неприятеля.
14. Более всего римлян тяготила жажда: вода была лишь в немногих
местах, скверная на вкус, да и та не текла, а скорее еле сочилась на самом
берегу моря. Разглядывая вздымавшуюся над их лагерем громаду Олимпа, густо
заросшего лесом, и по зелени листвы определив, что в недрах горы бьют
источники, а ручьи сбегают вниз, так и не выходя на поверхность, Эмилий
приказал пробить у подножья побольше отдушин и колодцев. Эти колодцы
немедленно наполнились чистой водой - сдавленная со всех сторон, она
стремительно хлынула в образовавшиеся пустоты. Впрочем, некоторые держатся
взгляда, что не существует скрытых водоемов в тех местах, откуда струятся
воды, и что появление воды должно рассматривать не как обнаружение или
прорыв, но скорее как рождение влаги - превращение материи в жидкость: в
жидкость превращаются стиснутые в недрах земли влажные испарения, которые,
сгущаясь, приобретают текучесть. Подобно тому, как женские груди не
наполняются, словно сосуды, уже готовым молоком, но, усваивая попавшую в них
пищу, вырабатывают его и затем отцеживают, точно так же прохладные и
обильные источниками места не таят в себе воды или особых вместилищ, которые
бы своими запасами питали столько быстрых и глубоких рек, но обращают в воду
пар и воздух, сжимая их и сгущая. Когда роют яму, земля под нажимом лопаты,
словно женская грудь под губами сосущего младенца, выделяет больше влаги,
смачивая и умягчая испарения, а те места, где почва лежит в праздном
оцепенении, неспособны родить воду - там не достает движений, создающих
жидкость.
Рассуждающие подобным образом дают людям, склонным к сомнению,
основание для вывода, будто у живых существ нет крови, и она образуется лишь
при ранениях, когда уплотняются некие ветры или, возможно, плавится и
растворяется плоть. Эту точку зрения опровергает еще и то обстоятельство,
что в подземных ходах и в рудниках попадаются настоящие реки, которые не
собираются капля за каплей, как следовало бы ожидать, если бы они возникали