"Плутарх. Эмилий Павел и Тимолеонт " - читать интересную книгу автора

лошадь и, сев на нее верхом, присоединился к сражающимся. Панциря на нем не
было, и так как с обеих сторон тучами летели копья, дротики и стрелы, одно
копье, сплошь железное, угодило в царя, правда, не острием, а скользнувши
вдоль левого бока, но с такой силой, что разорвало на нем хитон и оставило
на теле легкий кровоподтек; этот след от удара сохранился надолго. Вот что
рассказывает Посидоний в оправдание Персея.
20. Римляне никакими усилиями не могли взломать сомкнутый строй
македонян, и тогда Салий, предводитель пелигнов {27}, схватил значок своей
когорты {28} и бросил его в гущу врагов. Пелигны дружно устремились к тому
месту, где он упал (покинуть знамя у италийцев считается делом преступным и
нечестивым), и тут обе стороны выказали крайнее ожесточение и, обе же,
понесли жестокий урон. Одни пытались мечами отбиться от сарисс, или пригнуть
их к земле щитами, или оттолкнуть в сторону, схватив голыми руками, а
другие, еще крепче стиснув свои копья, насквозь пронзали нападающих, - ни
щиты, ни панцири не могли защитить от удара сариссы, - и бросали высоко
вверх, выше головы, тела пелигнов и марруцинов, которые, потеряв рассудок и
озверев от ярости, рвались навстречу вражеским ударам и верной смерти. Таким
образом первые ряды бойцов были истреблены, а стоявшие за ними подались
назад; хотя настоящего бегства не было, все же римляне отошли до горы Олокр,
и тогда Эмилий, по словам Посидония, разорвал на себе тунику, ибо, видя, что
те отступили и что фаланга, окруженная отовсюду густой щетиной сарисс,
неприступна, точно лагерь, пали духом и прочие римляне. Но поскольку
местность была неровной, а боевая линия очень длинной, строй не мог
оставаться равномерно сомкнутым, и в македонской фаланге появились
многочисленные разрывы и бреши, что как правило случается с большим войском
при сложных перемещениях сражающихся, когда одни части оттесняются назад, а
другие выдвигаются вперед; заметив это, Эмилий поспешно подъехал ближе и,
разъединив когорты, приказал своим внедриться в пустые промежутки
неприятельского строя и вести бой не против всей фаланги в целом, а во
многих местах, против отдельных ее частей. Эмилий дал эти наставления
начальникам, а те - солдатам, и как только римляне проникли за ограду
вражеских копий, ударяя в незащищенные крылья или заходя в тыл, сила
фаланги, заключавшаяся в единстве действий, разом иссякла и строй распался,
а в стычках один на один или небольшими группами македоняне, безуспешно
пытаясь короткими кинжалами пробить крепкие щиты римлян, закрывавшие даже
ноги, и своими легкими щитами оборониться от их тяжелых мечей, насквозь
рассекавших все доспехи, - в этих стычках македоняне были обращены в
бегство.
21. Бой был жестокий. Среди прочих в нем участвовал и Марк, сын Катона
{29} и зять Эмилия, который выказал чудеса храбрости, но потерял свой меч.
Юноша, воспитанный со всем возможным тщанием, сознающий свой долг перед
великим отцом и желающий дать ему великие доказательства собственной
доблести, он решил, что недостоин жизни тот, кто сохранит ее, оставив в
добычу врагу свое оружие; пробегая по рядам и видя друга или близкого
человека, он каждому рассказывал о своей беде и просил помощи. Набралось
немало храбрых охотников, под предводительством Марка они пробились в первые
ряды сражающихся и бросились на противника. После яростной схватки, в
которой многие пали и многие были ранены, они оттеснили македонян и, очистив
место от врага, принялись искать меч. Насилу найдя его под грудами оружия и
трупов, они, вне себя от радости запев пеан, с еще большим воодушевлением