"Эллис Питерс. Необычный монах ("Хроники брата Кадфаэля" #0)" - читать интересную книгу автора

акров земли в Рекордайме. В главной счетной книге запись оказалась затертой,
так что мне пришлось заглянуть в старые списки. Вы, наверное, помните эту
историю, сэр, потому как она связана с тяжбой. Некоторое время надел
считался спорным, так как наследник хотел вернуть землицу себе, и...
- Ясное дело, помню. Пойдем со мной, я покажу тебе первоначальную
грамоту, ту самую, с которой сделаны все списки. Но наперед тебе совет от
чистого сердца. Постарайся поменьше якшаться с бродячим людом. Носа от них
не вороти, держись любезно, но помни - по дорогам всякий народ шатается и
частенько под личиной честных торговцев скрываются мошенники и проходимцы.
Ну ладно, ступай вперед, а я за тобой поспею.
Молодой человек зашагал обратно по направлению к хранилищу рукописей, а
управитель, глядя ему вслед, покачал головой.
- Говорил же я тебе, Кадфаэль, что этот парнишка больно уж доверчив. От
каждого человека он ждет только хорошего, а это, знаешь ли, не всегда
разумно. Впрочем, - угрюмо добавил Уильям, вспомнив о неладах в собственном
доме, - дорого бы я дал, чтобы мой бездельник и вертопрах хотя бы малость
походил на него. И в кого только он таким уродился. Весь в долгах - то
взаймы возьмет, то в кости продуется. Ну а ежели в какой день по счастливой
случайности не проиграется, то, вот как намедни, напьется да затеет драку.
За это на него, ясное дело, накладывают штраф - а кому платить? Денежки-то у
него откуда? То-то и оно, негодник прекрасно знает, что я его непременно
выкуплю, чтобы не позорить свое доброе имя. Вот и теперь, как ни крути, мне
снова придется этим заняться. Завтра, как закончу обход города, пойду
платить за моего лоботряса, а то ведь ему всего три дня осталось до срока.
Ни за что бы не стал выручать бездельника, да только матушку его жаль... Но
он пока не знает, что я собрался опять развязать кошелек, и до последнего
момента не узнает. Пусть-ка потомится да попотеет от страха.
С этими словами управитель побрел следом за писцом, горестно вздыхая и
уныло покачивая головой. Кадфаэль же отправился в свой садик взглянуть, как
в его отсутствие управляется на грядках брат Освин и не наделал ли он,
неровен час, каких-нибудь глупостей.
На следующий день спозаранку, когда братья, отстояв заутреню, выходили
из церкви, Кадфаэль приметил мастера Уильяма Рида, собравшегося на свой
обход. К широкому поясу управителя на двух крепких ремешках была подвешена
весьма вместительная кожаная сума. К вечеру ей предстояло стать еще и
увесистой, ибо предназначалась она для денег - для ежегодной платы, которую
сегодня надлежало собрать с монастырских арендаторов в городе и ближайших
северных пригородах. Джэйкоб шагал рядом с ним. Провожая своего начальника,
он внимательно прислушивался к его наставлениям и вздыхал - наверное, жалел,
что не может отправиться вместе с ним. Уильям Рид собрался в город, а писцу,
скорее всего, предстояло чуть ли не целый день сидеть в келье да скрипеть
пером. Уорин Герфут, давешний коробейник, уже покинул странноприимный дом и
ушел то ли в город, то ли в предместье продавать свой товар женам да
девицам. Вроде бы этот малый из кожи вон лез, чтобы найти подход к каждому:
и улыбался, и кланялся, и в глаза заглядывал, - но, ежели судить по его
платью да впалым щекам, барыши Уорина были не больно-то велики. Их хватало
разве что на одежонку да пропитание.
Итак, Джэйкоб побрел в келью, к перу да чернильнице, а Уильям
отправился в город собирать да считать монастырские деньги.
"Одному Господу ведомо, - размышлял Кадфаэль, - кто из них прав.