"Эллис Питерс. Тень ворона (Хроники брата Кадфаэля - 12)" - читать интересную книгу автора

сказал Хью, вставая. - Ибо подобно вам, отец аббат, меня вызывает на совет
мой господин и повелитель. Король Стефан требует, чтобы все шерифы явились
к его двору в Кентербери, где он намерен праздновать рождество, там мы
должны дать ему отчет о службе. От нашего графства, за неимением лучшего,
ехать предстоит мне. Поживем - увидим, как король воспользуется своей
свободой. Говорят, он в добром здравии и настроен весьма решительно, а на
что нацелена его решимость - кто знает! Что же касается моего будущего, то
об этом я, наверное, очень скоро узнаю.
- Уповаю на его здравомыслие, сын мой, и надеюсь, что он поймет - от
добра добра не ищут,- сказал Радульфус.- Нам здесь удалось сохранить покой
и порядок, и если сравнить с другими графствами этой злосчастной страны, то
у нас дела обстоят совсем неплохо. Но боюсь, что бы ни решил король, Англии
это не принесет ничего, кроме новых кровавых сражений и бед. И тут мы с
вами, сколько бы ни старались, ничего не можем исправить.
- Ну, коли мы с вами не можем отстоять мир в Англии, - сказал Хью,
улыбаясь своей иронической улыбкой,- то постараемся сделать все, что в
наших силах, по крайней мере для Шрусбери.

Пообедав, Кадфаэль вышел из трапезной и через большой двор направился
в сад. Пройдя мимо живой изгороди, он обратил внимание на густые кусты
букса, которые так разрослись, что ветки торчали во все стороны. Кусты
давно требовали стрижки, и с нею надо было поспешить, пока не ударили
морозы. Миновав изгородь, Кадфаэль вошел в цветник, где на длинных стеблях,
вымахавших в человеческий рост, еще доцветали назло зиме пышущие яркими
красками запоздалые розы. За цветником находились, защищенные изгородью,
аккуратные грядки травного садика, уже приготовленные к зиме. Из земли
торчали только сухие и ломкие стебли мяты, густая поросль тимьяна прижалась
к земле, спасая от мороза последние живые листочки, и над всем этим
запустением неуловимо витал в воздухе неискоренимый дух пряных летних
ароматов. Возможно, это был всего лишь обман чувств, навеянный летними
воспоминаниями. Вероятно, запах долетал из раскрытой двери сарайчика, где
по карнизам и стропилам развешаны были для сушки пучки целебных трав. Но
нет! С грядок тоже веяло слабым дыханием этих полууснувших маленьких божьих
созданий,- усталые и поникшие, они были готовы к весеннему обновлению и
новой бодрой жизни. Каждый стебелек, готовый воспрянуть и возродиться, как
феникс, мог служить зримым доказательством вечной жизни.
Здесь, в затишке, было тепло и уютно, - так сказать, обитель в святой
обители. Кадфаэль вошел в сарайчик, сел на лавку перед раскрытой дверью,
расположился поудобнее и приготовился провести отпущенный монаху
получасовой перерыв в покойном, если не сказать сонном, созерцании.
Утренние часы дали богатую пищу для размышлений, а Кадфаэлю лучше всего
думалось, когда он уединялся в своем маленьком царстве.
"Вот он, значит, каков, этот новый священник прихода святого Креста!
Отчего же это епископ Генри взял на себя труд осчастливить нас одним из
своих писарей, да не каким-нибудь первым попавшимся, а которым особенно
дорожил?" Человеком, который имел от природы или благодаря усердному
подражанию воспитал в себе отличительные черты своего господина? Не оттого
ли, что двое властных, самоуверенных и гордых людей не могли больше мирно
ужиться, и Генри обрадовался случаю расстаться с этим слугой? Или, может
статься, он поступил так из-за унизительности своего положения - ведь ему