"Элизабет Питерс. Кольцо из Камелота" - читать интересную книгу автора

пришлась бы ей больше по вкусу, чем напитки в разлив в "Кресте и якоре", но
в данный момент она была согласна и на стакан воды.
В ее вместительной сумке, купленной специально для путешествия и почти
такой же большой, как чемодан, лежал общий путеводитель по Англии и карта.
Карту она уже исследовала и нашла ее бесполезной - встречавшиеся на пути
деревушки были слишком малы и не упоминались в карте.
Проехали мимо церкви и россыпи маленьких, крытых соломой домиков, а
потом автобус, дернувшись, остановился в деревне несколько покрупнее тех,
которые она видела до сих пор. Тут была рыночная площадь с древним каменным
крестом и чрезвычайно аппетитной чайной. У Джесс потекли бы слюнки, если бы
их хоть немножко нашлось. Она на секунду задумалась, не выскочить ли из
автобуса, но поняла, что это безрассудство. Злодеи со временем выйдут на
след. Кто-то, может быть, видел, как она села в автобус; даже если никто не
видел, к тому времени, как преследователи доберутся до станции, от нее может
отправиться не более полудюжины машин. Им останется только догнать автобусы,
а если скорость движения этого типична для остальных, процесс ее обнаружения
быстро придет к завершению.
Трое пассажиров высадились на рыночной площади, и теперь в автобусе
оставалось семь человек включая Джесс. Нет, незамеченной ей в этой сонной
деревне не выйти. Надо ехать в автобусе "до конца", что бы это ни значило.
Водитель завершил философскую дискуссию с пожилым местным жителем,
сидевшим возле рыночного креста так, словно рос из земли, и автобус снова
пустился в путь.
Маленький мальчик рядом с толстой леди произнес что-то тихим жалобным
голоском, и женщина - его мать? - сварливо ответила:
- Ничего, потерпишь немножко. Мы скоро будем дома.
Джесс огорчилась, что тема оказалась исчерпанной. Слишком устав и
издергавшись, чтобы переживать дальше, она прислонилась головой к окну,
лениво созерцая зловещую обложку лежащего у нее на коленях триллера. Она
сделала вид, что собралась читать, не только для того, чтобы занять свои
мысли - это не удавалось, - но и чтобы отвадить сидящую рядом леди, которой,
казалось, хотелось с ней поболтать. На опыте единственной до своего
панического бегства автобусной поездки она уяснила, что знаменитая
чопорность англичан - миф; они оказались милейшими в мире душами, особенно в
пути, и страшно любили потолковать с иностранцами. На пути из Саутгемптона в
Солсбери эта национальная черта доставила ей немалое удовольствие, но сейчас
она была в неподходящем для праздной болтовни настроении.
Она снова открыла книжку, заметив, что дошла, кажется, до сорок шестой
страницы; во всяком случае, именно эту страницу она придерживала пальцем
вместо закладки. Не удивительно, что ей не припоминается ничего из
предыдущих сорока пяти страниц. "Альтея припала к стене с тяжело бьющимся
сердцем. Сколько времени погребена она в темной сырой дыре? Четыре часа?
Пять? Кажется, целую вечность".
Интересно, кто такая эта Альтея? Ясное дело, героиня, одни только
героини способны просидеть столько времени в темной сырой дыре. Джесс не
помнила, как и почему Альтея попала в эту дыру, и это ничуть ее не занимало.
Глупышка Альтея. Джесс сглотнула, хотя во рту было суше, чем в Сахаре,
постаралась не обращать внимания на прочие угнетающие ее неприятные ощущения
и задумалась, как, черт возьми, героиням всех этих историй удается
удовлетворять простейшие и важнейшие жизненные нужды? Четыре-пять часов -