"Борис Письменный. Субурбия" - читать интересную книгу автора

орешки... - как обычно.
В тот достопамятный день техасский стратег нашей фирмы докладывал
соображения о более агрессивной политике охвата международной клиентуры
нашими страховыми полисами. Через взаимное страхование, через инвестиции с
использованием биржевых маклеров, с переуступкой прав на страховочные
покрытия и, главное, со ступенчато нарастающей прибылью Компании, в целом.
Техасец объявил нам: - В этом году мы намерены выйти на рынок с двумя
новыми продуктами.
Я был весь внимание: 'новые продукты'! Мы что-то создаем! Оказалось -
продуктом именовались хитроумные идеи и методика более верного заполучения
подписчиков. Агенты Компании, собирающие с клиентов их взносы, в свою
очередь, в том же словарном ключе именовались - 'производители'.
Этого я никак не мог еще переварить, потому что люди буквально платят
за страх, а Компания, как хозяин игорного дома, если что упорно и
'изготовляет', то только схемы нашего выигрыша независимо от ситуации.
На конференции, однако, мы все так свободно себя чувствовали, 'мозговой
трест Компании', мы все были равны и так легко обменивались мнениями, что я
не удержался и с места заметил, что, по моему скромному разумению, клиента
так тщательно 'вычислили', что выиграть он не сможет.
Стратег, улыбаясь, пояснил, что в нашем ответственном деле, вне всякого
сомнения, нужно заранее знать рискованные бизнесы и, либо исключать их из
игры, либо принуждать платить многократные взносы. После этого, я даже
привстал со своего места и заметил, что получается парадокс: наиболее смелых
экспериментаторов мы обделяем поддержкой. Английские фразы я подбирал
заранее и звучал, как мне казалось, вполне убедительно:
- Что же получается, - говорю, - джентльмены!
Стратег замолчал, все молчали. Рич делал мне большие глаза через
длинный полированный стол. Спустя вечность, стратег взял микрофон под нос и
промычал:
- Борис, да вы, видимо, совсем не любите страхование!
В конференц-зале повис ужас:
- Не любить страхование?
- Это я не люблю страхование!!!
Как мне показалось, стратег побледнел и распустил галстук. Не помню,
как наступил перерыв, пошло брожение между залами заседаний, коктейль-холлом
и рестораном, но в заряженном воздухе все так и висело:
- Чего уж чего, но не любить с т р а х о в а н и е!?
Впрочем, вслух никто меня особенно не совестил и, тем более, не
преследовал. Правда, в те же дни на другом, восьмом этаже Компании, вдруг
взяли и уволили никак к этому эпизоду не относящегося моего знакомого -
безобидного лысоватого человека, кандидата филологических наук из Ленинграда
Исидора Исаевича Юкина. Он, якобы, запорол какой-то несчастный файл на
магнитной ленте. Его босс, нарочно пошире распахнув дверь, делал 'пистофф'
на Юкина, а тот, волнуясь, оправдываясь, невольно вставлял в речь русские
слова 'видите ли', 'клянусь благородно', что только давало боссу выгодный
шанс повторять:
- Ш-шит, я не могу понять эту личность. Он не может даже говорить на
нашем языке.
Юкину было предложено быстро подыскать себе другое место - такое
делается как бы вам одолжение, чтобы дать уволиться своими руками; и,