"Томас Пинчон. В." - читать интересную книгу автора

продолжалось недели две или три, пока однажды посреди ночи кто-то не зажег в
кубрике свет, и все не увидели сидящего на койке по-турецки Шныру. Он
драчевым напильником затачивал зубы. Следующим вечером, как раз после
получки, Шныра сидел с товарищами в "Могиле моряка" и был спокойнее
обычного. Около одиннадцати мимо столика проплывала Беатрис с полным
подносом пива. Ликуя, Шныра подался вперед, распахнул челюсти и погрузил
свежезаточенные протезы в правую ягодицу официантки. Беатрис взвизгнула, а
кружки, сверкая, полетели по параболам, рассеивая по всей "Могиле моряка"
брызги водянистого пива.
Для Шныры это занятие стало любимой забавой. Слух о нем разнесся по
всему дивизиону, или эскадре, или даже по всему Атлантическому флоту. Да и
люди с других кораблей заглядывали полюбопытствовать. Порой это приводило к
дракам -- вроде той, которую застал Профейн.
-- Кого он зацепил на этот раз? -- спросил Профейн. -- Я не заметил.
-- Беатрис, -- ответила Беатрис. Так звали другую официантку. Дело в
том, что у миссис Буффо -- владелицы "Могилы моряка", которую тоже звали
Беатрис, -- была теория: поскольку малыши называют всех женщин "мамой",
матросы, будучи по-своему столь же беспомощными, должны называть всех
официанток "Беатрис". Развивая свою политику материнства, она установила в
баре пивные краны, выполненные из пористой резины в форме огромных женских
грудей. В день получки с восьми до девяти проводилось мероприятие, именуемое
миссис Буффо "Часом кормления". Она начинала его весьма официально:
появлялась из задней комнаты в расшитом драконами кимоно, подаренном ей
одним из обожателей с Седьмой флота, подносила к губам золотую боцманскую
дудку и играла сигнал "На камбуз". По этому сигналу все срывались с места, и
некоторым счастливчикам удавалось присосаться к кранам. Кранов было всего
семь, а на веселом представлении присутствовало в среднем двести пятьдесят
матросов.
Из-за стойки появилась голова Шныры. Глянув на Профейна, он щелкнул
зубами.
-- Знакомься, -- сказал Шныра, -- мой дружок Влажная Железа. Только что
с корабля. -- Он указал на длинного печального южанина с вытянутым носом,
который шел сзади, волоча по опилкам гитару.
-- Привет! -- откликнулся Влажная Железа. -- Хочется спеть тебе одну
песенку.
-- В честь твоего превращения в ОПШа, -- прокомментировал Шныра. --
Влажный всем поет эту песню.
-- Это же было еще в прошлом году, -- сказал Профейн.
Но Влажная Железа уже оперся ногой на медное ограждение, положил на
колено гитару и начал бренчать. Отыграв восемь тактов, он запел в ритме
вальса:


Одинокий Покинутый Штатский,
Мы будем скучать по тебе.
Матросы и юнги исходят слезами --
Завидуют славной судьбе.
Но шаг этот глуп и опасен.
Дальнейший твой жребий ужасен.
Тысячу рапортов ты отчитал.