"Валентин Пикуль. Слово и дело (Книга 1, "Царица престрашного зраку")" - читать интересную книгу автора

столом. А из глубин дома всплакнула флейта. Повела осторожно. Так и тянуло
на нее, словно в сон, и спросил князь Долгорукий хозяина:
- Уж не у тебя ли играют, граф?
- Ей-ей, - заерзал старый вельможа, хитря. - Ума не приложу. Видать,
гостьюшки дорогие, это из дому Салтыковых слыхать...
Но царь встал, на потолки указывая:
- Не ври! Вот тут.., веди в покои верхние! Апраксин снова пластался
перед царем:
- Ваше величество, смилуйтесь... Женишка моя, старуха... А человек
ейный - на што он вам, молодцам экиим?
- Сказывай - где? - прикрикнул император... Упали засовы с дверей.
Потаенные. Коптила свеча. Прикованный длинной цепью, сидел на полу
белобрысый малый в бархатном кафтане. И держал перед собой флейту -
нежную, сладкоголосую.
- Ты кто? - спросил царь узника. - Музыкант?
- Нет, - отвечал парень, бренча цепью. - Я есть куафер графини
Апраксиной... Землепашец провинции Нарвской, зовут же меня - Иоганн
Эйхлер... А что играю - так скушно мне!
Ванька Долгорукий цепь поднял с пола.
- Тяжела, - сказал. - А за што ты в железах сиживаешь?
- Сижу на цепи, потому как ведаю женский секрет своей госпожи, и
боится она, как бы не выдал я!
- Каков секрет? Говори прямо... Я - царь твой!
- Парик ей делаю, - ответил Эйхлер, низко кланяясь.
- Давно ль прикован ты?
- Пятый уж годочек пошел, как света белого не вижу...
Царь взялся за цепь, и (длинная-длинная) она повела его из темницы.
Змеей уходила цепь под двери спальни графини. Хмельная компания вслед за
Петром гуртом вломилась в опочивальню: озорник Долгорукий откинул пуховые
одеяла: жмурясь от света яркого, старуха Апраксина сослепу тыкалась в
подушки, а голова у нее была - гладкая, как колено...
- Отомкни цепь, - велел Долгорукий хозяину. - Бабьи секреты не в нашу
честь. Мы люди веселые, охотные, а до старух нам дела нету. Прощай, граф!
Да отвори конюшни свои - нам лошадь нужна...
Со двора Апраксиных отъехали уже четверо: позади всех жадно дышал
ветром чухонец Иоганн Эйхлер; торчала из-под локтя его флейта -
жалостливая...
На рассвете четыре всадника, пришпоривая усталых коней, тишком
въехали в подмосковное имение Горенки.

***

Рассвет наплывал со стороны Москвы, сиренево сочился в берегах
Пахры-реки, осенял застывшие в покое леса. За окнами старой усадьбы в
Горенках вьюжило - мягко и неслышно. Господская домовина, поскрипывая
дверьми, угарно дымилась печками спозаранок.
Алексей Григорьевич князь Долгорукий (гофмейстер и кавалер) с трудом
перелез через супругу, что была поперек себя шире, и нехотя зевнул на
иконы.
- Ишь ты, - жене буркнул. - Развалила бока-то... Вставай! Уже кафу