"Валентин Пикуль. Слово и дело (книга вторая)" - читать интересную книгу автора

мейских, войско драгунское и казачье уже окружило слободы ветковские. Ветка
горела, полыхали по берегам деревни. В огне корчились белые яблони, ревел в
хлевах запертый скот, мчались через сады, ломая изгороди, длинно-гривые кони.
Выскочил Потап на улицу да - к реке. Тут его ружьем по голове так ладно приг-
ладили, что он покатился... Мужиков вязали накрепко. Баб отгоняли в сторону.
Детей по телегам кидали. Через всю слободу шла старуха и, приплясывая, твори-
ла злобное причитание:
"Не сдавайтесь вы, мои светики,
Змию царскому - седмитлавому,
Вы бегите от него еще далее -
Во горы высокие, во вертепы..."
Тем и кончилась райская жизнь. Разлучив матерей с детьми, мужей от жен
оторвав, гнали через рубеж, обратно в Россию, в рабство неизбытное... За ними
догорала Ветка, еще вчера отряхавшая белые цветы. Потап в страхе был: что от-
вечать допытчикам, ежели спросят - кто таков и откуда сам?
Всех паромщиков к труду приспособили. Должны были они церковь, на Ветке
бывшую, за рубеж перетаскивать. На переправе же через Сож церковка опрокину-
лась - бревна ее далеко уплыли. Решили хоть алтарь спасти. Артельно потащили
на Русь алтарь, и Потап свирепо налегал в лямку. Гроза была ночью. Молния как
фукнет с небес - будто, язва, из пушки прицелилась. От алтаря божиего - пырх!
- одни головешки остались. Людей пожгло, Потапу бороду огнем опалило... Пол-
ковник Радищев разрешил ветковцам забрать с собою мощи нетленные от старцев
святой жизни. Потал на себе тащил гроб старца какого-то Феодосия, а в гробу
что-то подозрительно стукалось. Напрасно он мучился: когда на русской земле
гроб открыли, там - никаких мощей, одни косточки.
Так-то вот приволоклись "выбеглые" в Стародубье. Афанасий Радищев тут объ-
явил, что сидеть надо тихо. А подушный налог теперь, яко с отступников, будут
с них двойной собирать. Годных же к службе воинской сейчас в рекруты запишут.
Потап ног под собой не чуял - спасаться надо. Тут сбоку от него объявился че-
ловек незнаемый, который совет дал.
- Вишь, вишь? - сказал, на Радищева указывая. - Вишь, как зоб у него рас-
пухает? Сейчас в гнев войдет и льва библейского собой явит... Коли спасаться,
так беги до города Глухова: тамо, слышал я от людей знающих, каждому дается
сразу по бабе, по шапке, по волу, по сабле и по жупану... Станешь казаком
вольным!
И Потап бежал...
В преддверии большой войны генерал Джеме Кейт объезжал украинские засеки и
магазины, где все припасы давно сгнили, еще со времен Петра I сваленные в ку-
чи. Появился на Украине и Карл Бирен - инвалид, брат фаворита. Начались его
достопамятные зверства: гарем развел из девок малолетних, заставлял баб щенят
на псарне грудью выкармливать...
Бунчуковый товарищ Иван Гамалея сидел в писарской избе войска Лохвицкого.
На подоконнике дозревали арбузы. Один уже треснул. В раскол его, в самую-то
сласть, в мякоть яркую набивались окаянные мухи. Бунчуковый писал жалобу гра-
фу Бирену - на братца его Карла Бирена: "...в сиятельстве своем подманил на
бахче девку малую Гапку, увел в садик за куренями и, учинив той девочке гвалт
ее паненству и много своим мужским бесстыдием над оною паствячися, аж до
смерти оную размордовал, отчего и вмерла Гапка на день вторый..."
Упала тень от дверей - загородила солнце. Бунчуковый глаза от писанины
оторвал, на пришельца незваного глянул. Стоял перед ним молодой парубок, рос-