"Валентин Пикуль. Слово и дело (книга вторая)" - читать интересную книгу автора

Всех таких, как Потап, "из Руси выбеглых", собрали гуртом, и монашек весе-
лый, руками маша, командовал:
- Которые тута еще не мазались, ходи за мной... Перемазаться греха нет! У
нас, как и везде на Руси, молятся. Вот аллилуйя лишь сугубая, хождение посо-
ленное, а заместо слова "благодатная" употреблять следует "образованная".
Мирро у нас свое, сами вдосталь наварили. Вот и пошли дружно - перемажем вас!
Кисточкой чиркнули Потапа по лбу, запахло гвоздикой и ладаном. Отшибли в
сторону. За ним другой лоб подставил. Потом "перемазанных" отпустили на волю
вольную, и тут каждый должен был соображать - как жить далее. Потап - по силе
своей - в паромщики подался. Ветка очень большая, народ в ней никто не перес-
читывал, но в иные времена, говорят, до 100 000 скапливалось; на воде много
деревень стоит, одному - туда, другому - сюда ехать, вот и крути громадным
веслом с утра до ночи. Но еда была обильная, сон крепок и сладок в садах ду-
шистых, никто не гнался за тобой с воплем: "Карауул, держи яво!.." Чего же не
жить?
Росла борода у Потапа - русая, с рыжинкой огненной, кольцами вилась. По
ручьистым звонам, через темную глубину и русалочьи омуты, гонял он паром бре-
венчатый, ходуном ходило весло многопудовое, играла сила молодецкая. Иной раз
так разгонял паром, что врезался он в берег с разлету: падали бабы, просыпая
ягоды из лукошек, визжали девки, а кони ставили уши в тонкую стрелку.
В садах берсень и вишенье поспевали. Иногда и грустно становилось. Отчего
- сам не знал, но вспоминался тревожно край отчий. И здесь тополя да вязы над
водой никли, и здесь курослеп желтый да щавель красненький - а все не то...
Будто не хватало чего-то!.. Речь поляков начал понимать. Украинскую - тоже. И
кричали петухи по утрам. Заливисто и бодряще, как кричали они на Руси:..
- Ах ты жизнь моя! Не сходить ли мне на Русь в гости?
Но его строго предупредили:
- Того не смей. От нас едино лишь начетчики-грамотеи ходят, по Руси "гнез-
да" вьют, они тропы заповедные знают. Тебя же ишо на Стародубье пымают. Есть
там полковник такой - Афанасий Прокофьев Радищев, он людей толка нашего сви-
репым огнем палит. Серебро возами у нас вымогает. И ходить нельзя: вызнают
что-либо - опять нам выгонка на Русь под ярмо станется...
Через поляков доходили до ветковцев слухи неясные. Говорили за верное,
будто Миних уже отъехал на Украину, готовясь противу турка воинствовать. Ар-
мия же русская из Польши домой тронулась, а впереди себя гонит толпы беглецов
русских. Всякого, кого увидят, обратно с собою уволакивают. Помещики же русс-
кие беглецов тех на границе ловят - кому какой достанется (тут уж не разбира-
ются), и опять в рабство вечное закабаляют...
Но пан Халецкий однажды приехал, утешал ветковцев:
- Не бойтесь, хлопы москальски! Миних покинул земли Речи Посполитой, а об-
ратно не вернется. Ваше государство иными заботами отягщено сейчас - поход на
Крым готовят...
Кинуло цвет в завязь - твердую, кислую. Старики сулили хороший урожай яб-
лок и груш. Крепко спал Потап на сеновале, ноги и руки разбросав по травам
благоуханным. Снился ему Колывань-городок, где на Виру он калачи покупал...
потом с калачом в руках его пред полком явили. Костер развели, и забили бара-
баны... Сам граф Дуглас схватил Потапа за ногу и потащил его к профосам, что-
бы живьем его сварить в котле кипящем...
- Вставай, дурень! - сказали в ухо ему. - Выгонка учалась!
Вовсю стучали солдатские барабаны. Поздно было спасаться: три полка ар-