"Валентин Пикуль. Слово и дело (книга вторая)" - читать интересную книгу автора

А счастливчик Рейнгольд Левенвольде скоро позабыл Варьку и утешился в сво-
ем потаенном гареме, составленном из разнокожих женщин. Миних приехал из
Польши в Петербург - громкогласный, звенящий амуницией, рыкающий на всех, бо-
гатый, толстый... Эти два обстоятельства отозвались в далеком Лондоне, где
угасал посол русский - князь Антиох Кантемир. Он вновь обрел надежды на
счастье с "тигрицей", как величал поэт княжну Черкасскую; он оценил приезд
Ми-ниха, как подготовку к войне, и-в случае победы Миниха - Кантемир мог пре-
тендовать на корону царя Валашского и господаря Молдавского...
Впрочем, князю Кантемиру вскоре предстоят некоторые неприятности. Европа
готовит к печати книгу - о России и русских.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ветка! Вот она, обитель беглых людей русских. На реке Сож, в поймах ее и
на островах, по берегам приятным, белеют мазанки слобод раскольничьих - Марь-
ино, Луг Дубовый, Крупец, Грибовка, Тарасовка, Миличи...[2] Брызжет ярью ма-
лина над частоколами, несут детишки грибы из леса, над нехитрым мужицким
счастьем стоят в карауле на крышах аисты польские...
С тех пор как Петр I разгромил скиты Керженца, а Питирим нижегородский
(этот волк в рясе) пожег на кострах 122 000 раскольников, - с тех пор пор и
стала зарубежная Ветка райским местом для всех несчастных, воли ищущих. В ле-
сах Черниговщины, совсем недалеко от Ветки (но уже в России), лежало грозное,
тишайшее Стародубье - там тоже "гнезда" были. А здесь, по реке Сож, словно
город большой и вольный, цвела, шумела, пела, гуляла, сеяла, колосилась, жа-
ла, ела, пила и справляла свадьбы зарубежная непокоренная Русь!..
По всей стране вышел запрет от царицы, чтобы простые люди серебра монетно-
го не имели. Ветка - напротив - имела серебра много. Епископа им своего захо-
телось. Серебро - в ход. Епифания Реуцкого, которого Феофан на Соловки ссы-
лал, от солдат отбили, привезли на Ветку: священнодействуй! Земли в округе
Ветки пану Халецкому принадлежали; пан на Ветку приедет - ему полный воз де-
нег насыплют, за это пан своих смердов тиранит, в русских не тронет. Жизнь
тут вольная: царя нет, пыток нет, поборов нет, - цветет в зелени садов, хоро-
шеет и богатеет зарубежная Русь... По утрам гудит колокол церкви, и храм этот
- единый, где за Анну Иоанновну крестьяне не молятся, а на Синод палаческий
отсюда харкают, как на падаль поганую...
Вот сюда-то, в этот мир, и попал гулящий Потап Сурядов.
До Ветки следуя, он сильно сомневался - не изгонят ли?
Мерещилось, будто его тут станут пытать о правилах веры: как крестишься -
двупало или трехперстно? Потапу все равно было - хоть кулаком крестись. Бояз-
но было поститься да молитвами себя утруждать, - за годы эти гулящие отвык
Потап от набожности церковной.
Однако опасался зря. Живи, трудись, не обижай других и сам обижен не бу-
дешь. Не было тут постников да молитвенников. Беглые солдаты и матросы галер-
ные, мужики вконец разоренные, люди фабричные, но больше всего - крепостных!
И нигде Потап столько богохульства не наслушался, как здесь, на Ветке, особо
в дни первые... Ходил по деревням ветковским какой-то старый бомбардир с
ружьем ветхим за плечами.
- Люди! - взывал он. - Заходите прямо в меня, будто в храм святой... Вот
престол храма! - ударял себя в грудь. - Вот врата царские! - и при этом рот
разевал. - А вот и притворы служебные! - на уши свои показывал...