"Валентин Пикуль. Слово и дело (книга вторая)" - читать интересную книгу автора

Где веселье ваше девичье?
И, отчаянно взвизгнув, запоют фрейлины (невыспавшиеся):
Выдумал дурак - платьем щеголять
И многим персонам себя объявлять.
Что же он, дурак, является так,
Не мыслит отдать любезный мне знак?
Из соседних камор притащится постаревший Балакирев:
- Ты их не слушай, матушка. Лучше меня тебе никто не споет:
В государевой конторе
Сидит молодец в уборе.
На столе - чернил ведро,
Под столом - его перо...
Отсыревший горох скучно трещит в бычьем пузыре - это ползет шут Лакоста,
король самоедский. За ним, на скрипке наигрывая, дурачась глупейше, явится и
Педрилло. С невеселою суетой, локтями пихаясь, ввалятся к императрице и русс-
кие шуты - князь Волконский, Апраксин да князь Голицын - Квасник. Нет, неве-
село царице от их шуток и драк, князь Голицын, уже безумен, однажды ножом се-
бя резал, а Балакирева ей давно поколотить хочется.
- Ты зачем, - придиралась она к нему, - дурака тут разыгрываешь, коли по
глазам видать, что себя умнее меня считаешь?
Балакирев императрице бесстрашно отвечал:
- Я, матушка осударыня, совсем не потому в дураках - почему и ты дура у
нас. Я дурачусь от избытка ума, а ты дуришь - от нехватки его. Не пойму вот
только: отчего я не богаче тебя стал?
И был бит... Дралась же Анна Иоанновна вмах - кулаками больше, как мужики
дерутся. И столь сильны были удары ее, что солдата с ног кулаком валила.
Зверья и дичи разной набивала она тысячами, удержу в охоте не ведая. Трах! -
вылетали из дворца пули, разя мимолетную птицу. Фьють! - высвистывали стрелы,
пущенные из окон (иногда и в человека прохожего).
- Ништо мне сдеется, - говорила Анна Иоанновна, собою довольная. - Эвон
сколь здоровушша я, и промаха ни единого!
Одно беспокоило по утрам императрицу - тягость болезненная внизу чрева ее.
Урину царскую выносили в хрустальной посудине на осмотр лейб-медикам - Фише-
ру, Кондоиди, Ка-ав-Буергаве, Лерхе, де Тейльсу... Показали ее как-то и Лес-
току, который от лечения Анны Иоанновны был отстранен, как прихвостень Елиза-
веты Петровны. Лесток ничего не сказал в консилиуме, но при свидании с цеса-
ревной Елизаветой шепнул ей на ушко:
- Урина-то загнивает в пузыре у царицы. И оттого жития ей осталось нем-
ного... Ваше высочество, коли пять лет назад не смогли на престол вскараб-
каться, так я вас сейчас подсажу!
Елизавета в страхе захлопнула ему рот душистой ладонью.
- Ой, Жано! - сказала. - Больно ты смел стал... Молчи.
Инквизиция нерушимо дежурила на страже забав и покоя императрицы, а на-
чальник ее, Андрей Иванович Ушаков, был крепко задумчив. Думал он думу неиз-
бытную - как бы государыне угодить? Казна вконец уже разорена, и ныне Анна
повсеместно прибылей для себя ищет. И любая Коммерция, любая Коллегия, Сенат
высокий и Кабинет великий - все учреждения государства выгоды ей представля-
ют. Одна лишь Тайная канцелярия людишек коптит заживо, члены им отрывает, то-
пит в мешках с камнями, но доходов от пыток что-то не предвидится. "А нельзя
ли нам, - мыслил Ушаков, - со страха общенародного прямую выгоду иметь? Ведь