"Валентин Пикуль. Слово и дело (книга вторая)" - читать интересную книгу автора

плохо! Вот краска белая, вот - черная, синьоры... Совсем иное в живописи му-
зыкальной. Влюбленный в женщину, в честь красоты ее создам я каватину. Я
ночью пропою ее, безумно глядя в глаза возлюбленной, и будем знать об этом
двое - она и я... Зато потом, - смеялся Франческо Арайя, - я эту каватину без
стыда при дворе продам! Названье ж каватине дам такое: "Величье Анны, Паллады
Севера", и купят дураки. Да, купят - за названье! Неплохо, а?.. Ха-ха! И мне
отсыплют золота прещедро, поверив лишь в название мое. А мы с любимой будем
тешиться над дуростью людской, звоном золота себя услаждая.
- Он не дурак, - заметил Маттарнови декоратору и показал рукою на окно ос-
терии, за которым совсем не было ночи. - Сейчас светло, - сказал художник. -
По этой улице, что Невской першпективою зовется, ты следуй прямо от Невы. Там
встретится тебе речонка, по названью Мойка, ты ее перейдешь и путь продол-
жишь. Когда увидишь лес вдали и шлагеаум опущенный, здесь - городу конец. И
будет течь река по имени Фонтанная. По берегу ее ты заверни налево. Увидишь
вскоре дом, вернее же - услышишь пенье. Вот там, на Итальянской улице, живут
артисты наши. Войди без хвастовства, будь вежлив и почтителен к кастратам
славным... И помни, что судьбу свою решать всегда нужно не ночью, а лишь на
рассвете!
Перекинув через плечо конец плаща, Франческо Арайя входил в столицу русс-
кую, чтобы покорить ее. Не знал он тогда, одинокий пешеход на пустынной ули-
це, что отныне вся жизнь его пройдет в этой полуночной стране, и здесь он
станет счастлив, как творец.
Итак, дело за оперой. В это жуткое русское безголосье, где все сдавленно
инквизицией, пусть ворвется и его музыка - легкая, игривая, сверкающая, как
фейерверк! Она вспыхнет в узком и душном закуте царского двора, - и... там же
угаснет.
Подумай, Франческо, еще не поздно: может, лучше вернуться на пристань,
сесть на корабль и отплыть домой? Нет, Франческо Арайя останется в России,
ибо он жаждет золота... Много золота!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Князь Алексей Черкасский света белого невзвидел от страха, когда узнал,
что Варька кольцо обручальное Левенвольде вернула. Ссориться с Левенвольде
очень опасно.
- Дура! - кричал кабинет-министр на дочку. - Ты же и себя и меня погубила.
Сама ея величество тебя за обер-гофмаршала сватала... Да и кому ты нужна со
своим рылом? Погляди на себя в зеркало: перестарок уже, двадцать четыре го-
дочка прожила в девках.
Решил князь спасаться от гнева Левенвольдова. Варьку спешно за рукоделье
усадил, чтобы она горбатой Биренше туфли серебром вышила. Жену свою каби-
нет-министр заставил для самого Бирена жемчужные нашивки для постелей свя-
зать... Пугался князь.
- Может, - дочери говорил, - тебя и впрямь за Антиошку Кантемира выпус-
тить? Пущай уж мамалыжник сей дохлый пользуется всем, что я накопил...
Варька капризничала, рыдая горестно:
- Не хочу за Антиошку! Не хочу за обер-гофмаршала... мне бы прынцика како-
го... хоть "завалященького! Нешто не сыскать?
- Дождешься, что выдам тебя за истопника Ивашку Милютина, ныне он богат.
Эвон какие милютинские ряды в Гостином дворе возвел... Вот возьму и отдам ему