"Валентин Пикуль. Слово и дело (книга вторая)" - читать интересную книгу автора

- Тоскана - это хорошо, - причмокнул Маттарнови.
- Рим - тоже неплохо, - добавил Тарсио. - А прекрасная Тоскана издавна
славится своим очаровательным bel canto.
- Но сосна еще не рождает скрипки, - засмеялся Арайя. - Скрипку из сосны
рождает труд. И я способен быть трудолюбивым, что для художника всегда соста-
вит половину гения... Итак, синьоры, я продолжаю о себе. Две оперы прошли с
успехом, четыре женщины вонзили сгилеты в свои ревнивые сердца, не в силах
перенесть моей холодности. Но, славу принеся на легких крыльях, мне оперы мои
в карман не нашвыряли денег. А я желаю золота, синьоры! Почему бы, решил я
тогда, не попытать мне счастья в стране ужасной, но в которой можно скорее
обогатить себя, нежели в Тоскане или в Риме...
Художники заказали себе еще вина и угостили нувелиста.
- Мальчишка! - пыхтел Филиппе Маттарнови.
- О блудный сын! - вторил ему Бартоломео Тарсио.
- Вы не рукоплещете? - обомлел Арайя. - Вы... ругаете меня?
- Вернись на корабль и убирайся домой. Таких, как ты, здесь очень много.
Бездарные глупцы бросают родину, дома, родителей, невест и, на золоте поме-
шавшись, мчатся в Петербург...
- Я не бездарен! - вскинулся Арайя. - Бездарны все другие!
- Сядь, не хвались... Послушай нас, - сказали ему мастера. - Итальянская
капелла еще поет здесь, это верно. Но звучат под этим небом ее последние во-
кализы. Иди сюда поближе, чурбан, мы скажем тебе правду... Здесь, при дворе
царицы русской, монстров более всего жалуют. Вот ты и научись писать зубами.
Огонь петролеума глотай. В кольцо скрутись иль воздух насыщай зловоньем -
тогда ты станешь здесь в почете. Один лишь обер-гофмаршал Рейнгольд Левенволь-
де покровитель нашего пения. Но сама царица и фаворит ее, граф Бирен, обожают
грубые шутки театра немецкого. Театра площадного! Чтобы пощечины! Чтобы драка
до крови! Чтобы кувырканье непристойное без штанов... Тогда они довольны.
Разве же эти грубые скоты поймут божественное очарование высокого bel canto?
- Плыви домой. - добавил Маттарнови в конце рассказа.
Франческо Арайя долго сидел над вином, почти ошалелый:
- Я проделал такой ужасный путь, чтобы достичь этой варварской страны...
Почему вы сочли меня бездарностью? Перед вами - труженик, уверенный в своем
гении... Я заставлю Россию прислушаться к моей музыке. Скажите: есть ли в
этой дикой стране опера?
- Нет оперы. И долго еще не будет.
- Так я создам ее! Пусть я буду автором первой русской оперы. Не верю я,
что Россия от моих услуг откажется...
- Пойми, растяпа, - ответил ему Маттарнови. - Россия никогда тебя не услы-
шит. Россия будет петь свои песни, похожие на стон. Тебя может услышать не
Россия, а только двор императрицы русской. Здесь - не Италия, песен твоих не
станут петь на улицах. А при дворе с тебя потребуют... ты знаешь - чего?
- Не знаю, - отвечал Арайя.
- Им лесть нужна. Хоралы и кантаты! Ты будешь погибать в презренном сла-
вословье, и музыка твоя умрет навеки там же, где и родится, - во внутренних
покоях Анны Иоанновны...
Франческо Арайя наполнил чашку вином и высоко поднял ее.
- В таком случае, - сказал, - я остаюсь. Вы говорите - нужна им лесть?
О-о, знали б вы, мазильщики, сколь музыка моя подвижна. Писатель или живопи-
сец - они всегда несчастны. Они обязаны творить конкретно. Вот хорошо - вот